— Ничего себе… — пробормотал Джим.
— Мой малыш. Я его не ждала так рано… Боже! Как больно! — Личико матери перекосили страдания. Она всхлипнула. — Пришлось танцевать… до последней минуты. Деньги нужны для двоих…
— Танцовщицу! Танцовщицу! — взревели голоса по ту сторону переборки.
— Минуточку, — крикнул в ответ Септимус.
— Надеюсь, парни, все ясно? Сидите тише мыши в богатом доме. Это — наша девочка. Я пойду с шапкой по кругу, чтобы собрать приданое новорожденной. Каждый дает, сколько хочет, но тому, кто положит меньше пятерки, я что-нибудь расквашу.
— Ура малышке!
— Назовем ее Русалка!
— Слышишь, хозяин, — торжественно объявил Септимус, — твоему плавучему бочонку оказывают честь. Но я согласен!
— Да здравствует принцесса Ромового пути!
— Она станет нашим талисманом!
Шапку наполнили с верхом, хотя посетителей было раз, два и обчелся. Комочек плоти, в котором тлела божественная искорка жизни, пробудил в давно зачерствевших сердцах небывалую нежность.
— Септимус! Эй, Септимус! Как быть? — расстроенный Холлуэй дернул Септимуса за рукав. — Мать-католичка хочет тут же окрестить малышку.
— Черт подери! — вздохнул Септимус. — Ну и дела.
— Она права, — подал голос один матрос. — Если малышка помрет некрещеной, то не попадет на небо, и ее несчастная душа будет стенать за бортом судов Ромового пути.
— Джентльмен прав, — кивнул Джим Холлуэй.
— Как же быть? — спросил Септимус Камин бармена.
— Обычно на голову льют воду и говорят: крещу тебя во имя Отца и Сына и Святого Духа.
— Воду? — недоверчиво переспросил Септимус.
— Воду! — подтвердил бармен.
— Быть того не может!