– Полноте! – промолвил Буридан. – Вскоре он утратит эти иллюзии.
– Если вы мне поможете, мы его, конечно же, спасем… если еще не поздно, и тогда…
– К оружию! – прокричал на улице чей-то голос.
– Ладно, – сказал Буридан, – вечером мы вернемся к этому разговору – здесь, или, как говорил Леонидас, в гостях у Плутона.
В то же время он вышел, а вслед за ним и Готье. Ланселот Бигорн также поспешил выбежать за дверь. Что до Гийома и Рике, то они только-только начали очередную партию к кости.
– Пять и шесть! – вскричал Рике. – Я выиграл.
– Ты проиграл! – воскликнул Гийом, выбрасывая две шестерки. – Все наши трофейные доспехи – мои!
Король Базоши и император Галилеи в три броска разыграли добычу, которую они рассчитывали собрать с трупов врагов.
Вытащив из ножен длинные рапиры, они тоже устремились к выходу.
Во Дворе чудес стоял громкий шум. Разбившись на три роты, бродяги толпились у баррикад на улицах Святого Спасителя и Убогих. Третий отряд, менее многочисленный, выдвигался к улице Вольных Стрелков. Отовсюду неслись ужасные ругательства, изрыгаемые на всех языках мира, что весьма напоминало библейское смешение языков у Вавилонской башни. Стоя в дверях своих жилищ, причитали женщины. Старухи выкрикивали проклятия и рвали на себе волосы, заранее начиная петь отходную, молодые – более даже отважные, отчаянные, жестокие, чем сами нищие – смешивались с бойцами.
– Вперед, мазурики и деловые ребята, спасем наших детей и жен!
– Вперед, карманники и убогие! Смерть жандармам! Смерть лучникам!
Страшный гул поднялся на улице Убогих, затем, почти тотчас же, и на улице Святого Спасителя: лучники бросились на штурм двух баррикад…
На узких улочках они подталкивали друг друга, лезли друг другу на спины; опьяненные сражением, жаждущие убивать, они неслись вперед, словно стаи волков, одни – отправляя в воздух град стрел, другие – уже отбросив арбалеты, карабкались на баррикады с секачом или палицей в руке. Через несколько минут десятков пять самых неистовых возникли, с отчаянными криками, на верхушке баррикады улицы Святого Спасителя, где командовал Валуа. Нищие в страхе попятились, и лучники начали спускаться с баррикады.
И тут некая женщина, потаскушка – с распахнутой грудью, подобранным подолом платья, обнаженными руками – бросилась на нападавших, размахивая топором. Вслед за ней устремились и другие: две, три, десять женщин, а вслед за этими женщинами, с невообразимыми проклятиями, – уже и бродяги.
В общем, в следующую минуту на обеих сторонах баррикады люди карабкались, толкались, падали и снова вставали, чтобы лезть вверх. Вскоре криками огласилась уже верхушка баррикады: лучники против нищих, мужчины вперемешку с женщинами. Палицы со странным звуком ударялись о кирасы и шлемы, секачи отбрасывали на солнце тусклые отблески, и там, в этом ужасном кишении сплетенных тел, ударяющегося одно о другое оружия, стонов и воплей, твердо стоял среди трупов, отбросив в сторону рапиру, огромного роста безоружный мужчина – воплощение самого кошмарного сна! Однообразными, неспешными и точными жестами Гийом Бурраск опускал кулаки на головы бросавшихся на приступ лучников. Вот он схватил одного из них голыми руками – и в следующую секунду человек этот с приглушенным криком уже описывал в воздухе кривую, разбиваясь о мостовую в основании баррикады.
– Эй, дружище! – вопил Рике Одрио. – Это нечестно: так ты мне ни одного не оставишь!
– Две шестерки! – ревел Гийом Бурраск, набрасываясь на очередного лучника.
Рике рубил и колол рапирой налево и направо, прыгая с одного конца баррикады на другой с проворством обезьяны. Рядом с ними сражались порядка тридцати развратниц и бродяг…
Вскоре оживление на улице Святого Спасителя спало.