Он покачал головой.
— Этот тип хладнокровен, как змея. Нет, должна быть какая-то более глубокая причина. И внезапно он решил, что поедет с нами.
Он уставился на меня пристальным вопросительным взглядом.
— Что там с этим кораблем? Он знает, где он. Он желает отвезти нас туда. Зачем? Что он знает о нем такого, чего не знаем мы? А когда мы его найдем, тогда что?
Я покачал головой, отчасти поглощенный ситуацией на дороге. Вокруг было немало людей: и мужчины, и женщины, почти все они индейцы, на мулах, и на ослах тоже. И, поскольку было жарко, легкий ветерок едва ощущался, многие мужчины сдвинули свои широкополые шляпы на затылок, где они удерживались кожаным ремешком, застегнутым под подбородком. Иногда мимо нас проезжали ярко раскрашенные грузовики, поднимая облако пыли, а на западе над нами нависала светлая, хорошо видная теперь, когда облачность расступилась, прибрежная горная гряда, подрагивая в горячем воздухе. Окружающая природа привлекала меня своим подобием английской: заросшими травой лугами, усеянными полевыми цветами, нависающими над водой ивами.
Конечно, это была не Англия. Эти виды вызывали другие ощущения, по-другому пахли, по-другому выглядели. А еще на заднем сиденье лежало, раскинувшись, тело Айрис Сандерби. И все же окружающий ландшафт пробуждал во мне мысли о Восточной Англии, в особенности ивы, напоминающие, насколько далеко я находился от дома.
В Кахабамбе мы выехали на дорогу чуть получше и, вскоре повернув к западу, стали подниматься по склону горы, миновав Уамачуко. Не знаю, на какой высоте располагался перевал, но того жуткого ощущения, которое сопровождало совершенную нами этим утром поездку, сейчас не было и близко, даже от вытянувшихся черных вечерних теней. Не было ни грозового тумана, окутывающего склоны гор, ни дождя, ни пронзающих небо молний, ни раскатов грома. Облачность рассеялась, словно по мановению волшебной палочки, и в вечерней синеве горы казались умиротворенными и даже дружелюбными.
Но по мере приближения к перевалу дорога, как того и следовало ожидать, ухудшилась — разбитая грузовиками, все еще в лужах от стекающих с крутых склонов ущелья ручейков воды. Брошенный грузовик, уткнувшийся носом в откос, вызвал у меня секундный приступ панического страха. Уорд спал. Я взбирался на низкой передаче, пристально осматривая автомобиль и склон позади него в ожидании малейшего движения.
— Все в порядке.
Он, должно быть, почувствовал мою тревогу, бдительно улавливая любое изменение в звуке двигателя.
— Я не сказал ему, по какой дороге мы поедем. Этот грузовик стоит тут как минимум три дня.
— Откуда вы знаете?
— Разуйте глаза. Дорога под кузовом сухая.
Уорд уснул еще до того, как я объехал грузовик. Вскоре мы уже были на верху перевала и начали спуск к побережью. Солнце клонилось к горизонту, и я иногда чувствовал себя Кортесом, когда моему взору открывался Тихий океан. Наверное, отсюда, сверху, со склонов Анд, я мог бы увидеть вспышку зеленого света, когда верхний край диска закатится за линию горизонта в океане, оставляя последний луч солнечного света, разложившегося в толще атмосферы на спектральные составляющие[97].
Дважды я опасно приближался к краю, когда отяжелевшие веки наползали на ослепленные глаза. На меня наваливалась сонливость, и я начал напевать себе под нос «Все замечательное и прекрасное…»[98]. Сам не знаю почему. Просто у меня тогда было такое настроение. И вдруг сзади раздался голос:
— Где это я, черт возьми?
— Мы везем вас к океану искупаться, — сказал я.
— Идите вы к черту! Где Ангел?
Она наклонилась вперед. Я как раз проезжал сложный поворот, дорога меняла направление под острым углом и очень нуждалась в грейдере. Я не мог к ней обернуться, но почувствовал ее запах, ощутил ее дыхание на тыльной стороне шеи.
— Остановите машину! — завизжала она. — Я сказала, остановитесь! Разворачивайтесь и везите меня назад.
ebooksa