Игра на флейте внезапно прекратилась, заржала лошадь. Я вышел через стеклянные двери с краю маленькой террасы. То была та же самая лошадь. Пока индеец придерживал ее, Гомес вскочил в седло, а Уорд при этом стоял в дверях конюшни. Гомес что-то сказал, улыбаясь, его белые зубы блеснули на широком красивом лице. Он выглядел молодым и беззаботным, почти что юношей.
Он поднял руку, затем взял вожжи и, быстро ткнув лошадь пятками в бока, с места пустился легким галопом. Уорд бесстрастно наблюдал, как он проехал под аркой, повернул направо и скрылся из виду за строениями, с одной стороны отгораживающими двор. Тогда он повернулся и подошел ко мне.
— И как там наш маленький шкипер? — спросил он шутливым, без тени усталости, голосом.
— Идите сами взгляните, — сказал я. — Пожалуй, нам придется ее нести. На чем вы остановились с Гомесом?
— С Коннор-Гомесом, прошу заметить!
Он улыбался, чуть ли не осклабившись.
— Мы с ним поняли друг друга в конце концов.
А потом он сказал мне нечто такое, что показалось мне довольно странным.
— Он в окончательно определился и поедет с нами. Он решительно настроен в этой связи.
— Почему?
— Ну, может, вы мне сами это скажете, дружище. Это избавило бы меня от долгих объяснений.
Мы вернулись в спальню, где он пару секунд постоял, глядя на нее.
— Да, вы правы.
Невидящий взгляд ее по-прежнему широко открытых глаз не выражал никакого проблеска осмысленности.
— Это не спидбол, — сказал он. — Видимо, крэк[96]. Это худший способ употребления чертова зелья. Интересно, где он берет паральдегид?
— Это его мешают в крэк?
Он кивнул.
— У него, как и у кокаина, анестезирующее свойство. Достаточно трех приемов крэка, и у вас произойдет привыкание. Ладно, очень скоро мы все узнаем.
Подняв, мы понесли ее и, податливую, как парусный мешок, засунули на заднее сиденье.
— Куда мы направляемся? — спросил я, пока он пристегивал ремни безопасности, чтобы она не скатилась с сиденья при резком торможении.