Ветер богов

– То ж эсэсовцев, – подсказал пленный. Ему явно хотелось, чтобы диверсанты подобрели к нему. – Я уже, считай, полтора года при лагерях.

– Заткнись, пся крев! – брезгливо остановил его Кульчицкий. – Ты уже все сказал. Теперь тебе осталось только выслушать приговор.

Однако Курбатов не согласился с ним. У подполковника возникло еще несколько вопросов, по которым остальные диверсанты сразу же определили: возможно, уже сегодня днем им предстоит напасть на колонну пленных, которых водили на железнодорожную станцию разбирать руины разбомбленного вокзала и складских помещений.

И хотя о планах своих Курбатов пока не сказал ни слова, фон Тирбах поспешил поддержать их.

– Освобождение из плена немецких офицеров здесь, в глубине России? По-моему, это произвело бы впечатление даже на Скорцени.

– Не говоря уже об НКВД, – заметил Власевич. – Который не поленится бросить против нас целую дивизию, только бы в конце концов изловить.

– Вам никогда не стать легендарным диверсантом, поручик, – сокрушенно покачал головой Курбатов. – Слишком упрямо избегаете оваций.

50

– Господин штурмбаннфюрер, на траверзе – конвой союзников.

Скорцени и князь Боргезе вопрошающе переглянулись и с сожалением осмотрели заставленный едой и бутылками стол, словно предчувствовали, что им навсегда придется покинуть эту теплую каюту.

– Вам, унтерштурмфюрер Фройнштаг, пожалуй, лучше остаться здесь, – посоветовал Скорцени, снимая с вешалки свой кожаный плащ. – Вместе с графиней Стефанией.

– С каких это пор вы стали щадить мои нервы, штурмбаннфюрер? – незло, почти тронуто поинтересовалась Лилия, поднимаясь вслед за мужчинами.

Красавица Стефания продолжала сидеть, откинувшись на спинку кресла и молча наблюдая за выходом своих спутников на палубу, словно костюмер за выходом на сцену второстепенных артистов.

– Пытаюсь, Фройнштаг, пытаюсь…

Полковник Боргезе взял Стефанию с собой только потому, что Фройнштаг увязалась за Скорцени, и он, как истинный итальянец, чувствовал бы себя крайне неловко, если бы пришлось соревноваться в комплиментах единственной даме с самим «первым диверсантом рейха».

– Конвой внушительный? – обратился Скорцени к вахтенному офицеру. Он был единственный на этом итальянском крейсере, кто владел немецким, и командир корабля использовал его в качестве переводчика.

– Три транспортных корабля под прикрытием четырех легких военных.

– Они уже заметили нас?

– Не уверен. Пока что скрываемся за скалами и пеленой тумана. К тому же им трудно будет понять, кто мы. Вряд ли англичанам придет в голову, что сюда, почти к Тосканскому архипелагу, проник крейсер, оставшийся верным Муссолини.

– В Пьомбино следуют, – проворчал Боргезе. – Подкрепление для войск, рвущихся к Флоренции.