Ветер богов

– Только поэтому мне хотелось бы, чтобы первая пуля досталась все же ей, а не вам, – приблизилась Фройнштаг еще на полшага.

Скорцени отчетливо расслышал сухой щелчок спускового крючка. К счастью, в это мгновение он успел придержать руку Сардони. Причем сделал это, еще не осознав, что выстрел эсэсовки оказался холостым. Целясь ему прямо в лицо, Фройнштаг нажимала на крючок до тех нор, пока «не кончились» патроны, затем швырнула предварительно вынутую из пистолета и потому нерасстрелянную обойму к ногам штурмбаннфюрера и, презрительно сплюнув в его сторону, спокойно вложила пистолет в кобуру.

– Вы мерзавка, Фройнштаг, – осипшим вдруг голосом известил ее Скорцени.

– Гражданская панихида состоится на рассвете, подлые любовники, – полузло-полуиронично процедила Лилия. – Истекайте своим животным сексом. Я отправилась на поиски хозяина этого бунгало. Остаток ночи проведу с ним.

– Отпустите же меня, – подергала онемевшей рукой Мария-Виктория, когда Фройнштаг повернулась и не спеша направилась к приоткрытой двери. – И не думайте, что я тоже стала бы палить холостыми, – потерла онемевшую кисть, которую штурмбаннфюрер сжал так, что чуть было не переломил.

– Подлые любовники! – огрызнулась Лилия.

– Я холостыми стрелять не стала бы! – прокричала Мария-Виктория вслед сопернице, уже закрывавшей за собой дверь. – И сделайте, штурмбаннфюрер, так, чтобы этой черной кобры я здесь никогда больше не видела.

На всякий случай Скорцени вновь захватил ее руку, одним резким движением обезоружил и, сунув пистолетик в карман брюк, устало привалился спиной к ограде. Только сейчас он понял, как устал за эту ночь и как ему хочется поскорее прервать весь этот глупый, сумасбродный сон, слегка напоминающий какую-то псевдотеатральную реальность.

– Как мужчины способны расстреливать женщин, княгиня, это вы могли видеть в лесу неподалеку от виллы архитектора Кардьяни, если только я не запамятовал имя этого макаронника. А вот как женщины расстреливают мужчин – вы могли наблюдать только что.

– Да уж, поучительно.

– Разница налицо, не правда ли?

– Не ожидайте, что стану жалеть вас, Дон Жуан в образе Квазимодо.

– Я жалости не требую, я требую справедливости, – попытался Скорцени окончательно свести этот разговор к шутке. Пусть даже аляповатой.

– Налицо то, что две недурные собой женщины чуть было не перестреляли друг дружку из-за какой-то уродины, – огрызнулась княгиня, словно это не она выманила мужчину из теплой постели, оторвав его от ласк другой женщины.

– Остановитесь, Мария Сардони.

– Нет уж, я должна высказать все, что думаю. Нельзя долго метаться между женщинами. Это погибельно не только для них.

– Фройнштаг – та по крайней мере стреляла холостыми. Вы же палите напропалую отравленными. Несправедливо.

Они услышали шаги по гравию, умолкли и перегнулись через перила. На тропинке, прилегающей к самой террасе, стояла отвергнутая и обманутая Фройнштаг. С «хозяином бунгало» у нее тоже не получилось, очевидно, место в его ложе оказалось занятым. Бывает.

В сиянии все ярче разгоравшейся луны силуэт оскорбленной женщины казался мрачным привидением, сотканным из черноты ночи и сонного бреда.

– Оставляйте этого мерзавца, княгиня, предавайте его, – вдруг подалась Лилия в союзницы к Марии-Виктории. – Чем отдаваться таким, лучше спуститься туда и отдаться казарме смертников. Во всяком случае это будет выглядеть благородно и даже чуть-чуть благодетельно.