– И-я и-собираюсь.
– Уже?! Ночью не сбежишь?
– И-ноцью и-японка долзна вести себе так, чтобы к утру мусцина не передумал сделать то, сто пообецал сделать вецером, – нежно склонила головку Сото, молитвенно сложив ладони у подбородка.
– Во паршивка! – удивленно покачал головой атаман, любовно погладив девушку по щеке. – Знать бы еще, что там у тебя на уме, – постучал пальцем по ее виску.
А тем временем подполковник Имоти вновь нагрянул в следственную тюрьму армейской контрразведки.
– Где Лукина? – спросил он дежурного лейтенанта, того самого, что во время прошлого визита помог ему и генералу Семенову отыскать камеру террористки.
– Она там, – лицо лейтенанта вытянулось и задеревенело. – В той же камере.
– В той же? Вы, может быть, не поняли, о ком я спросил?! – с холодной вежливой улыбкой поинтересовался Имоти.
– Понял, – едва слышно проговорил лейтенант. – Она в той же камере, в которой вы, господин подполковник, беседовали с ней.
– Проведите.
– Но, видите ли…
– Я сказал: проведите.
– Мне приказано ни в коем случае не тревожить…
– Кого не тревожить? Лукину?
– Начальника тюрьмы майора Тосузи.
– Вот оно что! Я-то думаю, чего это вы так занервничали. Майор лично допрашивает террористку?
Лейтенант оглянулся на едва видневшуюся в конце коридора дверь, словно побаивался, что майор услышит его ответ и тотчас же накажет.
– Лично.
– Любопытно было бы взглянуть, как это у него получается.
– Нужно ли? Господина майора это оскорбит. А у него большие связи. И в этом городе, и в штабе армии.