– Охранять, да? А Фротов?
– У тебя это будет получаться лучше, чем у Фротова.
– И-лучсе, да! Вы будете собирать деньги, да?
– Какие еще деньги?
– Когда вашу армию разобьют, вы сможете уехать вместе со мной в Японию. Вам нужно будет многа денег.
По тому, сколь старательно, почти без акцента и сюсюканья, произнесла все это Сото, атаман определил, что фразу японка выучила, буквально вызубрила. Но сочинила ее не она, авторы остались в штабе Квантунской.
«По крайней мере не забывают о твоем существовании, – успокоил себя командующий. – Это все, чем ты можешь утешиться. Было бы куда хуже, если бы тот же подполковник Имоти, услышав твое имя, долго потирал лоб, пытаясь вспомнить, о ком речь. Так что тебе не на кого пенять. Не говоря уже о том, что ты не имеешь права жаловаться на судьбу. У слуги существует только одно, Богом ниспосланное, право – вечно благодарить своего хозяина. Но ведь ты-то пока что не в слугах-приказчиках числишься здесь, в соболях-алмазах!» – швырнул себе в лицо генерал.
Неожиданно Семенов поймал себя на том, что, увлекшись, совершенно забыл о странном объяснении Сото, к которому стоило бы прислушаться повнимательнее.
– Думаешь, разобьют? – попытался он начать издалека.
Сото, радостно улыбаясь, кивнула:
– И-расопьют. И-вы поедете со мной в Японию. Нусна многа денег. Дом купить. Рисовое поле купить, да?
– Так что, тебя уже сейчас готовят к тому, что придется увозить генерала Семенова в Японию?
– И-готовят, – придурковато улыбнулась Сото.
В эти минуты Семенов не узнавал ее. Девушку словно бы подменили. Все ее поведение в данной ситуации можно было воспринимать лишь как грубое, совершенно неазиатское издевательство.
– Сегодня – день чудес и святого великомученика Семенова.
– А мозет, и не расопьют. Но война коница. Зацем всю зизнь зить на границе, да? Генерал, который слузил императору Японии, мозет зить в Японии.
«А ведь, если разобраться, она просто-напросто намекает на то, что меня могут убрать отсюда, дабы не мешал улаживать сепаратный мир с Россией, – с грустью расшифровал для себя сюсюкающее щебетание Сото. – Они уже задумываются над таким концом атамана Семенова. И с помощью Сото даже готовят тебя. Что ж, вполне в японском духе, в соболях-алмазах».
Атаман вдруг ощутил острую неотвратимую потребность упиться. Сейчас же, до полусмерти.
Мог ли он, создавая здесь, в Маньчжурии, свою армию, предполагать, что все его наполеоновские планы и приготовления завершатся таким вот диким осознанием собственной ненужности?
– Ладно, паршивка узкоглазая, – задумчиво проворчал он, уставившись в окно, – собирайся в дорогу. Завтра на рассвете отбываем в Харбин.