Схватка

Брякнулся и раскрылся от удара мольберт, запрыгали по камню сухие грудки красок и кисти…

Малут слегка взрыкнул на шкафу, внимательно и с вызовом глядя на Валтора. Я встал и положил ладонь на кошачью холку и начал мягко массировать — за холку мамаша таскает новорожденных котят, и так же, массируя холку, легко успокоить взрослое животное: оно впадает в детство и успокаивается, когда пальцы оттягивают и массируют шкуру на загривке.

Ловкими движениями капитан наемников обшарил драные одежды живописца третьей категории. Вынул из-за халявы сапога три стилета. Из кармана плаща — кастет. Распахнул плащ и бросил на стол перевязь с двумя тяжелыми клинками и целым набором метательных ножиков. Стукнул живописца по груди:

— Под рубахой панцирь.

Валтор взвыл.

— Тише, — сказал я, — тише. Не кричите, друг мой. Как там поживает ваш наниматель?

Живописец рыкнул, вращая зенками:

— Как… ты… Кто донес? Как ты проведал?

— Котик, — сказал я, почесывая Шурику мохнатое ухо. — Он умеет читать мысли. Ну, ну, Валтор… Не смотрите таким взглядом. Вы не узнали малута, вы назвали его жирненьким, и предположили, что это некая заморская порода… А ведь все придворные — все, даже придворные третьей категории! — бывали в зоосаде, и все они знают, что порода эта называется «малут», и опасаются малутов, ибо эти коты действительно умеют убивать.

— Кхгм… — проронил Бришер несколько стыдливо. — Я тоже того, не знаю, что это за дивный бес… Не бывал я в зоосаде… да, не бывал. Мне там скучно! А кот и правда жирненький. Накуролесил он на берегу, конечно… Убийца!

— Вы, Бришер, исключение из правил. Так что же ваш наниматель, Валтор? В добром здравии поживает?

— Ренквист живой. Ты его пырнул в шею, но рана уже затягивается. А больше ничего тебе не скажу! Режь, кончай меня.

Вот как, сам выдал своего нанимателя. Я-то даже не предполагал, что это Ренквист.

— Да зачем же мне вас кончать? Вы же пока ничего не сделали… Хотели сделать, конечно, но не сделали. Вы, Валтор, как вижу, настоящий художник?

Рыком он подтвердил мою версию.

— Давайте предположу: ремесло не кормит вас? Давайте скажем проще: вы — бездарь.

— Я не бездарь! Ты… Не бездарь! Я художник! Я умею рисовать!

— Умеете рисовать? Воловьим хвостиком? Слоновьим хоботом? Собственной задницей? Хорошо рисуете круги под глазами и черные квадраты на стенках нужников?

— Я не рисую черные квадраты, ты… ты!.. И красные квадраты я тоже не рисую! Я не бездарь, чтобы такое рисовать! Я рисую портреты! Я умелый портретист!

На самом деле, первым черный примитив изобразил французский художник Альфонс Алле. И называлась сия картина «Битва негров в пещере ночью», но, естественно, сила рекламы такова, что у нас больше знают раскрученную и глубоко вторичную супрематическую ерунду Малевича. И красный прямоугольник тоже нарисовал Алле, и называлась картина сия «Сбор помидоров апоплексичными кардиналами на берегу Красного моря». И все это были шутки, никто не возводил черные и красные примитивы в ранг высокого искусства.