Джейни чуяла аромат печенья через всю комнату.
— Надеюсь, вы любите, когда они теплые! — крикнула Мелисса, воздев блюдо повыше, как на обложке руководства по этикету приема гостей. Из кухни она вернулась бодрая и посветлевшая — щеки порозовели, губы заново подмазаны розовой помадой. Вручила печенье Ноа, водрузила блюдо на приставной столик. Сладость маскировала цитрусовый аммиак дезинфекции и кислятину, которую Ноа повсюду приносил с собой. Интересно, заметила ли Мелисса.
Джон посмотрел на жену поверх младенческой головы и, скривившись, объявил:
— Чарли мокрый.
Мелисса резко рассмеялась:
— Ну так переодень его.
Их взгляды скрестились, и Джейни сделала вывод, что сегодняшнему светскому визиту предшествовал не один диспут. Джон вздохнул и вместе с сыном отбыл из гостиной.
Ноа замер на диване, сунув печенье в рот и зажав руки между коленками. Головы он не поднимал.
— Итак, — Мелисса живо повернулась к Джейни, — я так поняла, Ноа болеет за «Нэшнлз»?
— Да.
— Кто твой любимый игрок, Ноа?
— Циммернатор, — с набитым ртом сообщил Ноа ковру.
— Он любит Райана Циммермана. Из-за фамилии, как вы понимаете, — пояснила Джейни.
Но глаза у Мелиссы расширились:
— У Томми он тоже был любимый игрок!
Услышав имя, Ноа вздернул голову. Трудно было не заметить.
Мелисса побелела. Посмотрела на Ноа. Нервно облизнула губы.
— Т-Томми? Ты Томми?
Ноа неохотно кивнул.
— О господи. — Мелисса прижала руку к горлу. Розовая улыбка плыла по ее лицу совсем отдельно от повлажневших голубых глаз.