— Честная мать, я наложу земли в гроб. Это будет иметь такой вид, будто там кто-то есть.
— Вы правду говорите. Земля, прах — это то же, что человек. Итак, вы уладите дело насчет пустого гроба.
— Берусь все устроить.
Лицо настоятельницы, до тех пор хмурое, прояснилось. Она сделала начальнический жест, в знак того, что разрешает подчиненному удалиться. Фошлеван направился к двери. Он уже собирался выйти, как вдруг снова раздался голос настоятельницы:
— Дядя Фован, я довольна вами; завтра после похорон приведите мне вашего брата, да скажите ему, чтобы он захватил с собой и девочку.
IV. Из которой видно, что Жан Вальжан как будто начитался Аустина Кастильского
Шаги хромоногого, как и взгляды косого — не скоро добираются до цели. Да и к тому же Фошлеван был взволнован. Он употребил целых четверть часа, чтобы вернуться в лачужку. Козетта уже проснулась. Жан Вальжан усадил ее к пылающему огню. В ту минуту, когда входил Фошлеван, Жан Вальжан показывал ей на садовничью корзину, висевшую на стене:
— Выслушай меня хорошенько, Козетта, — говорил он. — Нам придется выйти из этого дома, но мы скоро вернемся, и нам будет здесь очень хорошо. Этот старичок унесет тебя на плечах в своей корзине. Ты подождешь меня у одной женщины, а я приду за тобой. Если ты не хочешь, чтобы Тенардье забрала тебя, слушайся и не говори ни слова.
Козетта кивнула головой с серьезным видом.
При звуке отворявшейся двери Жан Вальжан обернулся.
— Ну что? — спросил он Фошлевана.
— Все улажено, а в сущности ничего не улажено, — отвечал тот. — Я получил позволение привести вас, но для этого надо сначала предоставить вам возможность выбраться отсюда. Вот где зацепка. Относительно малышки дело плевое.
— Ты унесешь ее на спине.
— Только будет ли она молчать?
— Ручаюсь, что будет.
— Ну а вы?.. С вами как быть, дядя Мадлен?
И после некоторого молчания, полного тоски, Фошлеван продолжал:
— Да выходите, наконец, откуда пришли.
Как и в первый раз, Жан Вальжан ограничился одним словом:
— Невозможно.