Старик обернулся к младшей дочери, сидевшей на кровати, около окна, и крикнул громовым голосом:
— Долой с постели, лентяйка! Живо! Ты вечно лодырничаешь! Выбей стекло!
Девочка, дрожа от холода, вскочила с постели.
— Выбей стекло! — повторил он.
Дочь продолжала нерешительно стоять.
— Не слышишь ты, что ли? — закричал отец. — Я говорю тебе, чтобы ты выбила стекло!
Девочка с какой-то пугливой покорностью поднялась на цыпочки и ударила кулаком в стекло. Оно со звоном разлетелось вдребезги.
— Вот так! — сказал отец.
У него был серьезный, решительный вид. Взгляд его быстро обегал все закоулки комнаты.
Он походил на главнокомандующего, делающего последние приготовления перед битвой.
Мать, до сих не говорившая ни слова, приподнялась и спросила глухим голосом, медленно произнося одно слово за другим, как будто они застывали у нее в горле.
— Что ты хочешь сделать, мой дорогой?
— Ложись в постель! — сказал ей муж.
Тон его не допускал возражений. Жена повиновалась и тяжело опустилась на кровать.
В это время в углу послышалось рыдание.
— Это что такое? — спросил старик.
Младшая дочь, не выходя из темного уголка, куда она забилась, показала свой окровавленный кулак. Выбивая стекло, она поранила себе руку. Потом девочка встала, подошла к матери и, тихо плача, встала около нее.
— Видишь? — воскликнула мать, приподнявшись на постели. — Вот до чего довели твои глупости! Ты велел ей выбить стекло, и она разрезала себе руку!
— Тем лучше, — сказал старик. — Я знал заранее, что так будет.
— Как «тем лучше»?! — воскликнула жена.