— И не беспокойся, Шрам. Мы не попросим ничего из того, что будет тебе не по силам, — старик махнул рукой. — Иди, мальчик, и жди моих людей. А когда будем говорить с этим сыном шлюхи, мы обязательно встретимся. Он ещё должен сильно извиниться.
Коротко поклонившись, я покинул комнату и спустился вниз. Ка-ра я застал у лестницы, рядом с охранником. На лице капитана отражалась небывалая мука.
— Слава богам! — выдохнул он. — Попробовал местных напитков… И уже сил никаких терпеть нет. А мне говорят, что пока нельзя!
— Ну прости! Ты сам напросился сюда, — заметил я. — Думаю, уже можно.
Заметив моё сомнение, охранник кивнул, и Ка-ра бросился по своим делам. Вместе с ним мы вернулись в свою гостиницу, а потом с бойцами отправились на корабли. До ночи я не находил себе места: пытался выспаться, пытался слушать мир вокруг себя и мудрость, пытался тренироваться — но всё валилось из рук.
Впервые в своей жизни мне предстояло серьёзно нарушить закон. Не правила, не пункты договора, а закон. О том, что моранки могут сделать с Ткацо, живописала имперская пословица. О том, чем они промышляют — хорошо рассказал Ка-ра. Может, торговца убьют и не сразу, но рано или поздно — так и сделают.
Когда на улице стемнело, у нашего причала появился моранк. Он терпеливо дожидался нашего выхода на границе света и тьмы возле фонаря. Вместе с Ка-ра, напросившейся Кри-аной и двумя матросами мы подошли к проводнику. Тот молча кивнул и жестами показал следовать за ним.
Поплутав среди складов, мы подошли к группе закутанных в тёмную одежду людей. Судя по тёмной коже на руках и вокруг глаз, все они тоже были моранками.
— Покажите склад! — приказал Ка-ра своим морякам, и те молча повели нас к пирсам.
Ткацо сэкономил даже на складе — снял, похоже, один из самых паршивых в городе. Но вот охраны там было десять человек. Близко мы не подходили — вперёд ушли моранки, оставив с нами только того, кто нас к ним и привёл. Не прошло и получаса, как все охранники исчезли — а я даже не успел заметить, как и куда. Наш проводник встрепенулся и жестами приказал идти за ним — а сам первым, пригибаясь, перебежал к двери в здание, стараясь оставаться в тени. Повторяя его действия, туда же переместилась вся группа. Когда мы все собрались под стеной — дверь открылась.
Внутри помещения горело несколько фонарей. Вдоль стены, справа от ворот, в ряд были выложены трупы охранников. Мне было их жалко — мужикам просто не повезло наняться не туда и не вовремя. Надеюсь, они знали, на что шли. В любом случае, им бы стоило быть более внимательными на службе, чтобы остаться в живых.
Моранки рассредоточились по складу, а опознавать с нами ящики пошли только двое бойцов. При поиске контрабанды пришлось постараться. Ящики моряки видели сначала в темноте, а потом издалека — поэтому похожих обнаружилось три десятка. Но моранков это не остановило: они последовательно вскрыли каждый и проверили со всех сторон. Десять штук имели двойные стенки, и между ними были плотно уложены серёжки икана. От удивления я присвистнул. Впрочем, моранки тоже удивились.
— Где он столько набрал-то? — удивилась Кри-ана. — И главное, кто их собирал и где? Те, что росли в Пуще, сгорели же…
Девушка осеклась — видимо, вспомнив, кто устроил тот грандиозный пожар. Наш проводник, которого я уже считал немым, наконец подал голос:
— Попал торгаш! — он повернулся к своим и приказал. — Приберитесь тут. А вы возвращайтесь к себе.
Тёмный палец ткнул в меня, когда я уже собрался отправиться на корабль.
— Ты со мной!
Намёк был понятен. Я махнул своим и вышел вслед за проводником со склада. Мы углубились в ночные улицы Таффтона. Город не спал. Даже ночью здесь продолжалась жизнь — совсем другая и отличная от той, которая шла днём. Я бы поостерёгся ходить по улицам ночью, но, похоже, моего проводника здесь знали очень хорошо. Ни одна тень из подворотни не посмела приблизиться к нам, хотя шорохи и звуки ночного города не предвещали ничего хорошего.
В городские кварталы, где горели фонари и ходила стража, мы не углублялись. Прошли по самому краю к очередным складам. Мой проводник огляделся и нырнул в один из них. Я снова подавил зарождающийся страх и без вопросов последовал за ним. Дверь за мной закрылась, и мы оказались в полной темноте. Но так продолжалось недолго. Впереди скрипнула створка, и в коридор, в котором мы находились, плеснул мягкий жёлтый свет фонарей.
— К’ха саар ке! — сказал мой проводник на гортанном наречии, и пошёл первым на свет.