На ветру, замешанном на йоде водорослей, парении шалфея и чабреца, думалось и говорилось легко. Общались. Вспоминали. Удивлялись.
Плавали и ныряли — не глубоко.
Вечер набряк отяжелевшими веками.
На небо набегали звезды. Все больше и больше.
Тени расплывались в качании пряной южной ночи.
И в нее он, споткнувшись, упал.
Вернее — полетел. Небо — выше, кусты можжевела — рядом.
Шаркнул лицом о теплую крымскую землю и удивился.
Утро отлета обозначилось хлопком незакрытой двери и незатейливой озабоченностью друзей.
Он проснулся раньше.
Вспоминал.
Посмотрел на себя в зеркало.
Вздохнул и улыбнулся.
Юг. Крым.
В номере шумели. Предлагали ему принести тональный крем или «гражданку» — с таким выглядом, в форме и в самолет?!
Улыбнулся. Попросил принести маску.
Было предложено: еще и ласты и понырять в море.
Он их отправил в аптеку.
Асфальт парил.
Аэропорт шумел чуть больше, чем в голове каперанга и радостные дети, мамы, папы и пожилые люди, что не являлись им бабушками или дедушками, улыбались: в отглаженной, строгой форме и лихо завязанной медицинской маске, одиноко, в цветной толпе, уверенно шел к трапу самолета каперанг.