– А если не осилим поставку?
– Банку это знать ни к чему. А в море повезем своим транспортом. Я тебе, потом, дорасскажу нюансы. Надо поторопиться. Данек вот-вот подъедет со своим предложением.
– Надо секретарше.
– Не надо. Встретимся вечером в моей кают-компании. Аврора обещала закуску обеспечить.
– И это, после вчерашнего?
– С тех пор, как я стал приносить в дом пенендзе, мне многое прощается. Пиши, дальше: суточный расход – двадцать тонн, расход за двести шестьдесят восемь суток.
– А почему не триста шестьдесят?
– А переходы, выгрузки рыбы, межпоходовый ремонт?
– То есть, эта цифра устаканилась?
– И не один раз, – уверенно произнес Гуров, наливая четвертую рюмку.
– Я не буду! – категорично заявил Одинцов, понимая, что сегодня они не закончат ТЭО.
– А тебе никто и не наливает. Ты пиши, пиши. Итого за год натикало?
Одинцов скалькулировал цифру и, внеся её в таблицу, объявил:
– На топливо получается девятьсот одиннадцать тысяч двести долларов.
– Правильно, – подытожил Гуров, как будто он знал эту цифру загодя. – В расчетах не учитываем расходы топлива на стоянках – это мизер. Рисуй третью, пиши: «Тара гофрированная – короб картонный номер четыре». Нет, это слишком длинно. Пиши одним словом – гофротара.
– Не «таблетка»? – уточнил капраз, всё больше входящий в образ рыбака.
– Молодец, запомнил. Нет, не «таблэтка». Четвертый короб – это наша отечественная гофротара, тридцать кэгэ, или белорусская. Но лучше всех – архангельская. Она подороже, но прочнее. А белорусская, после трех-четырех перегрузок, разваливается в труху. Имей это ввиду, не жадничай на мелочах. Москвичи привыкли покупать красивые коробки, которые в Москве ещё раз пять-шесть переходят из рук в руки. Понятно?
Потом были и другие таблицы. У Гурова получалась одна рюмка на таблицу, а их оказалось двадцать. Когда дошли до доходов, пана капитана можно было выносить. Но главное было сделано. Оказалось, что доходная часть с продажи рыбы была более четырех миллионов долларов. Оставалось вычесть расходы, а их набежало не мало, и получилась валовая прибыль с одного парохода почти два миллиона долларов.
– Вот это бизнес! – потирая руки, произнес Одинцов, одним глазом поглядывая на господина капитана прикорнувшего на кожаном диване. Гурову следовало, как он говорил не раз, «прийти в меридиан»!
– А сколько ж тогда платить капитану? – спросил Одинцов, уже не надеясь получить правильный ответ «сходу», как это обычно делал Гуров в трезвом уме.
ebooksa