– База – седьмой. Начинайте расстрел местных.
Этого Саша не ожидал. Совсем не ожидал. Он покосился на датчик блока связи и наблюдения – и ожидаемо увидел, что тот «умер». Его разговор, прозвучавший приказ и всё, что Саша будет делать после – всё это не будет записано. Единственным записывающим устройством в округе остался только Сашин мозг. Саша внимательно посмотрел на местных, а те смотрели в ответ – испуганно и настороженно. Они не понимали, что говорит рация, но по реакции Саши чувствовали, что сказанное ему не понравилось.
– База – седьмой. Приказ ясен? – рация снова ожила, и в ней опять зазвучал холодный голос спеца.
Саша посмотрел на матерей, прижимавших к себе грудных детей, на детишек постарше, на печальные глаза стариков… Он перевёл взгляд на своих подчинённых и увидел, что Лёха нахмурился и едва заметно покачал головой. Да Саша и сам понимал, что не сможет выполнить приказ.
– База – седьмой. Как слышно?
– Слышно хорошо, – ответил Саша.
– Приказ ясен?
– Так точно.
– Выполнять.
– Приказ выполнять отказываюсь, – ответил Саша, и от повисшей тишины ему стало холодно, хотя солнце палило так, что даже охлаждение в бронекостюме не справлялось.
– Нам конец… – тихо прокомментировал Рома.
– Не ссы, боец! – ответил Лёха. – Нас не пишут, а значит, никакого приказа не было.
– А как же?..
Саша посмотрел на Рому и очень вкрадчиво ему объяснил:
– Война против некомбатантов, боец? Против детей, женщин и стариков?
– Мы наёмники, Саш! – Рома упрямо покачал головой.
– Мы люди, Ром… – ответил Саша. – Если им надо вырезать село, пускай присылают боевых дронов и сами убивают. Я этого делать не буду.
– А партизаны так и будут бомбить рудник? – спросил Рома.
– А их спрашивали, хотят они у себя рудник или нет? – не остался в долгу Лёха.
– Уволят нас… – голос у Ромы совсем сел.