Зов ааори

И это была страшная бойня, выжить в которой если кому и довелось – то разве что единицам. Ааори заняли позицию на склоне горы, прижавшись спиной к отвесному склону. Твари лезли на них со всех сторон – их трупы лежали вокруг, щедро укрывая землю. Но никакой бой не мог длиться вечно. Тварей было несоизмеримо больше. И всё больше изуродованных трупов оказывалось на земле.

Я бы постарался похоронить как можно больше погибших, но проблема была в том, что из седловины ушли ещё не все твари. Многие из них продолжали бродить меж горных склонов, с интересом поглядывая на узкий вход в ущелье. Почему они не совались туда – оставалось загадкой. Зато прекрасно было понятно, что нам без боя в ущелье не пройти. И бой этот вряд ли закончится лучше, чем для ааори, пришедших раньше.

– Ложись! – приказал я, первым падая на землю.

– Что там? – спросил Скаэн.

– Очень много злых изменённых… – ответил я.

Мои ветераны, эры и Скас подползли к краю спуска и стали смотреть. Картина была безрадостная. Чтобы попасть в ущелье, надо было преодолеть два перехода. И не дай боги нас заметят…

– Это конец… – пробормотала эра Зана.

– Нам не пройти! – кивнул Скас.

– Даже если бы мудрости хватало, мы бы не прошли… – кивнул Скаэн. – Тут наш путь и закончится.

– Мы пройдём! – уверенно заявил я. – Пройдём!

– Даже интересно, как ты это провернёшь… – улыбнулась Эл-оли. – Не поделишься?

– Тут вокруг лежит то, что не привлекает тварей – трупы! – ответил я. – Возможно, они и заинтересуются, почему некоторые трупы стали двигаться… Но приближаться вряд ли станут.

– А! – догадался Скас. – Ты хочешь самоубиться всем отрядом да?

– Нет, я хочу снять шкуры с тварей на склоне, укрыть ими всех бойцов и пройти, – ответил я.

– И ты понимаешь, какой запах нам самим придётся переносить? – поинтересовалась эра Зана, но её брезгливость никто не поддержал.

– Вонь у тушек такая, что перебьёт все наши запахи… – согласился со мной Пузо.

– А чтобы и самому не стать одной из тушек, запах можно и потерпеть! – поддержал его Лысый.

Нам было из чего выбирать. Туш вокруг было столько, что можно было бы и сотню тысяч человек укрыть. Выбор пал на больших рогатых тварей. Шкуры у них были тонкие и гладкие – почти без шерсти. Мы снимали их с туш, оставляя куски мяса и жилы – и складывали у вершины. Вонь от трупов была такая, что почти все в процессе разделки успели опорожнить желудки. Провозились до вечера, и ночевать пришлось на склоне.

Всю ночь бойцы то засыпали, то просыпались от вони и рёва тварей в седловине. Костры мы не жгли – ужинали и завтракали всухомятку. Впрочем, особым аппетитом никто не отличался, даже Пузо. А некоторые бойцы вообще отказались завтракать.

Утром, накинув сверху вонючие шкуры, мы начали спускаться вниз. Наше появление вызвало у тварей в седловине оживление. Было их тут несколько видов, и самые проворные отправились к нам – узнать, кто это пожаловал. Наиболее любопытные подошли к нам шагов на пятьдесят, но никакое любопытство не способно было одолеть трупную вонь. Я наблюдал через дырочку, как они застывают, фыркают и начинают отступать.