Маленький писклявый комочек был завёрнут в чистые пальмовые листья, и приложен заботливыми руками повитухи к груди Нбенге, полной молока. Маленькие губки сморщенного «лягушонка» торопливо зачмокали, найдя упругий сосок, втягивая в себя материнское молоко.
Прошло десять дней, как, едва поправившаяся и пришедшая в себя, Нбенге услышала страшную новость. Её младший брат Нронго, назначенный Мамбой во главе небольшого отряда ландмилиции в Баграме, прибежал к ней за советом.
– Беда, сестра! К Бырру движутся суданцы, всех ловят, и забирают с собою в рабство. Что делать?
– Бырр будет сражаться, мой брат?
– Да, сестра. Они будут сражаться, а потом отступят.
– Готовь всех оборонять город, Нронго. Детям и женщинам нужно собирать всё необходимое, и готовиться прятаться в саванне и приречных зарослях. Всех, кто может носить оружие, на стены. И подростков тоже.
В течение пяти дней, в Баграм приходили беженцы из Бырра и небольших селений, что понемногу образовывались вокруг. На шестой день, пришли остатки вооружённого гарнизона из Бырра, оторвавшись от преследователей примерно на сутки.
Нбенге, с высоко поднятой головой, приказала своему брату, оставшемуся за старшего, собирать всё население на площади. Через пару часов все собрались. Нбенге вышла на середину площади, сопровождаемая своим, ещё очень молодым, братом, потевшим от страха и непонимания, распространяя вокруг себя феромоны безысходности.
Нбенге на мгновение задумалась, вспоминая свою прошедшую жизнь, и того, которого любила больше всего на свете, что был для неё светом, и днём и ночью, и ради которого она вырвала бы своё сердце из груди, только чтобы он жил!
– Люди, к нам пришёл враг. Мой муж разгромил их, но, они снова… у стен нашего города. Ван далеко, и вместе с ним и всё наше войско. Но, мы, всё равно, сильны, мы не сдадимся. Мой муж обязательно вернётся, и, если мы отобьёмся от врагов, то наградит всех нас. Если же мы погибнем, то он отомстит за нас!
– Так станем же плечом к плечу, и спасём наши жизни и нашу свободу!
– АААА!
Воины поднимали вверх оружие, потрясая копьями и щитами. Женщины верещали в безумии, пронзительными голосами. Подростки улюлюкали. А маленькие дети плакали, не в силах понять, что происходит, но понимая, что-то очень страшное. Толпа ещё долго сотрясала криками воздух, а потом все воины, собравшись в круг, стали исполнять боевой танец.
Нбенге ушла в хижину, позвала к себе подругу по имени Нгани, мгновенно прибежавшую к ней.
– Нгани, возьми моих дочерей и кормилицу, и уходи с другими женщинами в плавни. Ты знаешь, где это. Ван всё предусмотрел. Там вас никто не найдёт. Там же есть и запас продуктов, минимум на пять дней.
– А ты, а как же ты?
– Я остаюсь.
Но, если ты погибнешь, Мамба не простит нам.
– Нронго ещё молод, он не удержит город, а если всё будет разрушено, он не простит этого уже мне. А я, жена вождя, и, притом, единственная. Поняла!!! – сильно разозлившись, – сказала Нбенге.
Нгани, молча склонила голову, потом расплакалась, и бросилась на шею к Нбенге, и тогда Нбенге тоже расплакалась. Так они и сидели вдвоём, рыдая, пока не выплакали все слёзы. Нбенге последний раз приложила к своей груди младшую дочку, а другой стала кормить старшую, не пропадать же молоку.