Марш-бросок начал я, побежав впереди всех, а за мной и остальные. Отказавшиеся участвовать в подобном, воины, а это были либо умные, либо хорошо меня знающие, были расставлены на протяжении всей дистанции.
Взметнув тучу брызг, вся человеческая масса бросилась в реку, тем самым, начав первый этап соревнования – марш-бросок. У меня была фора, одна минута, пока один из негров читал громко детскую считалочку, которую все знали.
Перекинув свой щит вперёд и, швырнув его в воду, я упал на него сверху и, мощно работая руками, заскользил на нём по реке. Ноги помогли мне увеличить скорость, и через пять минут я уже выходил из реки, отряхиваясь от мутной тины. Сзади раздался короткий крик, и моя фора закончилась.
Я бежал, перекинув щит за спину, и, крепко затянув ремнём хопеш, чтобы он не выпадал из-за пояса, и не отвлекал от бега. Мысли текли плавно и неспешно. Лёгкие работали, раздувая грудную клетку, втягивая вовнутрь раскалённый африканский воздух. Голову покрывала кожаная бандана, сначала мокрая после преодоления реки, потом, быстро высушенная жарким солнцем, и снова мокрая, но уже от пота.
Приученный подобному ещё в погранвойсках, я наслаждался своим сильным и выносливым телом, и легко пожирал километры красной земли саванны, проламываясь через густую и жёсткую, как щетина, траву.
Солнце стояло в самом зените, заливая округу своими ослепительными лучами. На небе не было ни облачка, как не было и воды, ни у кого из участников соревнования. Всё, что можно было взять с собой, болтыхалось сейчас у каждого в желудке.
Старая, повидавшая ещё, наверно, динозавров, африканская акация, развесившая свои колючие ветки далеко вокруг, показалась на горизонте, еле видимой точкой. К ней я и устремился. Там было окончание первого этапа, и начало второго, в очерченном и вытоптанном заботливыми ногами воинов, красном круге.
Добежав до неё и переведя дух, я посмотрел назад. Увы. Цепочка воинов, бежавших следом за мной, была ещё далеко. Многих подвело неумение плавать, или такое умение, что и плаванием можно было назвать с большой натяжкой. И бежать по саванне, долго и быстро, не всякий сможет. А я только тем и занимался, что совершал по ней переходы. Да, и прежний хозяин моего тела не сибаритствовал, а выживал в условиях дикой природы, как и все остальные.
Ну, и последний фактор, который не учли, в основном своём большинстве, бестолковые, молодые воины. Я был в сандалиях, никто специально не оговаривал этот момент. Хочешь – беги босиком, хочешь – в сандалиях. Что и сказалось на быстроте бега, особенно, по сухой и колкой траве.
К моменту, когда подбежал первый воин, я был уже отдохнувший и максимально собран. Мы вошли в круг. Удар воина, удар моим щитом, и я выталкиваю неудачника за пределы круга, под внимательным взором полусотни более умных воинов, что давно собрались посмотреть на бои без правил.
Хлеба и зрелищ – лозунг на все времена, и в любом обществе!
Следующий повторил судьбу первого, а потом, и третьего, и десятого. Каждый из воинов, подбегал к месту боя уставшим, и обезвоженным. Я, к тому времени, уже отдохнул и даже сделал пару глотков воды, на правах первого прибывшего, и некому было меня в этом упрекнуть.
Но, не всё можно просчитать в этом мире. Нашлись среди негров не менее хитрож… умные, чем я. Через некоторое время, до финиша добрались последние участники, но сразу большой группой. И начали поочерёдно входить в круг, для боя со мной.
Здесь уже моё положение непобедимого воина грозило обернуться катастрофой. Я, ведь, всё-таки, не краповый берет, хотя очень хотел бы им стать. Но, чего нет, того нет. Не имея хороших навыков рукопашного боя, а имея только приобретенные здесь умения, я стоял в круге, принимая одного за другим воинов, толпившихся за пределами круга.
На пятом, я понял, что бой даётся мне всё тяжелее и тяжелее. И валить с ног, или выталкивать из круга противников становилось всё сложнее и сложнее. Те же молодые воины, что стояли, ожидая своей очереди, успели отдохнуть, и даже размяться, готовясь вступить в бой.
Нужно было что-то делать, чтобы не подорвать свой авторитет, так опрометчиво отданный на волю судьбы. Я стал тянуть время, давая себе отдохнуть, и не спешил нокаутировать очередного чёрноротика, кося взглядом на группу товарищей, собравшихся на границе круга, ждущих своей очереди вступить в бой.
Там оставалось семь человек, пятеро из которых были обычные молодые негры, а двое – явно побывали не в одной битве. Эти двое были из числа пленных, разбитой армии верховного вождя Уука, и страстно жаждали реванша. Ладно, будет вам, суки, реванш, будет.
Вдоволь погоняв незадачливого воина и отдохнув, я вытолкнул его из круга щитом. Следующих четверых, пользуясь восстановленными силами, я вынудил проиграть, одного за другим. С пятым, я повторил ту же историю для восстановления сил, вяло реагируя на его удары, и неспешно перемещаясь по вытоптанной площадке. Пока он сам не ошибся, нанеся мне быстрый и мощный, но жутко неэффективный, удар. Удар копьём скользнул по щиту, и, чисто машинально, я подтолкнул его плечом, когда он, по инерции, двигался вперёд. Бой закончился немного раньше, чем я восстановил силы.
Время сжалось, заставив сердце работать с удвоенной мощью. Нбенге, прошептали мои губы. Два резких вдоха полной грудью, успокоили моё сердце. Руки крепче схватили верный хопеш, и теснее прижали щит к туловищу. Я был готов, и насмешливо посмотрел на очередного соперника, желавшего реванша.
Я осторожничал, а он – нет, орудуя своим копьём. Удар, ещё удар. Противоход. Удар хопеша о его подставленный щит. Треск проломленной древесины, подсказавшей мне дальнейшее развитие боя. Удар – треск, удар – треск. Его удар, принятый снова на щит. Удар – треск его щита, и треск переломленного копья, от удара хопеша. Мощный пинок ногой, и противник вылетает из круга, приземляясь на пыльную землю.