— «Мамбу убилиии!»
Войска смешались. Махдисты усилили атаку, а египтяне дрогнули. Мои воины продолжали обстреливать противника. Заметались только мои иррегулярные дикари, не зная, что делать, и внося панику в ряды моих стрелков. Хорошо, что длилось это недолго.
Очнувшись, и слыша вокруг панические крики, я, шатаясь, встал. Кружилась голова. Глаза были залиты кровью, от сорванного скальпа. Меня тут же стошнило. Истошные панические крики продолжали звучать в моих онемевших ушах.
Идя на источник звука, я подошёл к нему, как оказалось, сзади, и со всей силы, которая у меня ещё оставалась, врезал ему кулаком. Удар пришёлся в затылок, и воин заткнулся, потеряв сознание. Следующий заткнулся сам, не дожидаясь удара.
— Носилки делайте… суки, — прохрипел я приказ.
Вокруг засуетились, наскоро делая носилки, из копий и конской упряжи.
Взгромоздившись на них, я махнул рукой в направлении махдистов, и прохрипел страшным голосом.
— Вперёд… ять! В атаку!
И мы атаковали.
Увидев носилки, и меня, сидящего в них, с зажатым в руке страшным копьём, как средневековый рыцарь, но не на коне, а на носилках, все мои воины бросились в атаку, более не контролируемые никем.
Сражение закипело с новой силой, дрогнувшие египетские солдаты, уже готовые бежать, внезапно получив неожиданную поддержку, усилили натиск, и снова атаковали. Дикие крики, выстрелы, звон оружия, сталкивающегося между собой, отразились от склонов окрестных холмов и затихли вдали.
Через полчаса ожесточённого сражения, ряды махдистов дрогнули, и стали стремительно отступать, откатываясь к зерибе, и заняв там оборону. Но, силы мои были на исходе, и я прекратил атаку, приказав вернуться на исходные позиции, где благополучно снова потерял сознание.
Эмин-паша огорчённо смотрел на поле боя, то ли выигранного, то ли проигранного. Сражение они выиграли, но бой проиграли. Из полутора тысяч человек, в этом сражении он потерял больше тысячи убитыми и ранеными, а часть воинов успела сбежать. Пользуясь, так сказать, случаем.
Дальнейшая военная кампания не имела смысла, воевать было некем. Мамба был тяжело ранен, и не годился больше в союзники. Да, и не нужен ему был такой умный союзник. Войско дикарей понесло гораздо меньшие потери, но, без своего командующего, категорически не желало наступать, что, в принципе, было понятно. И он решил отступить.
Собрав всех легкораненых, и бросив тяжёлых умирать в одиночестве, он покинул место битвы, возвращаясь обратно в Британскую Восточную Африку. Часть оружия он любезно оставил расу Куби, чей тяжёлый профиль, а также тысячный отряд, помог ему принять сложное, но такое необходимое, решение.
К тому же, тащить дополнительный груз оружия и боеприпасов, с резко уменьшимся отрядом, не самых стойких воинов, было глупо, и он подарил всё снаряжение, и доставшиеся трофеи, расу Куби, после чего, отбыл со своими людьми восвояси.
Глава 19 Вокруг всего
Мойша Левинсон сидел в своём кабинете, в недавно отстроенном здании, кампании «Товары из Африки», принадлежащей, формально, его отцу, Аврааму Левинсону, а, фактически, ему. Эта компания входила в группу компаний отца, занимающихся поиском, закупкой, огранкой, и продажей драгоценных камней, а также, фармацией и различной попутной финансовой деятельностью.
Кроме этого, отцу, и его семье, принадлежала сеть аптек, несколько биржевых контор, и одна фабрика. Семья же, у Авраама Левинсона была большая. Помимо собственных детей, у него была целая куча дальних, и близких родственников, друзей детства, друзей юности, а также, друзей финансистов.
Понятие о дружбе в этом контексте, конечно, было неприменимо, но отец предпочитал называть их именно так. Во всех деловых письмах к своим деловым партнёрам, он начинал текст письма фразой: «Дорогой друг!»