Прощённые долги

– Жаль, хозяева могут под руку попасться! – посетовал Готтхильф. – По закону подлости так всегда и бывает.

Сжимая в карманах рукоятки пистолетов, они направились к «стекляшке». Быстрый шаг ничуть не мешал им напряжённо прислушиваться и ежесекундно оценивать окружающую обстановку. Но далеко уйти не получилось, потому что прямо из кустов выскочила огромная восточноевропейская овчарка, едва не сбивая Всеволода с ног. Но собака не лаяла и не рычала. Напротив, она скулила, виляла хвостом и заглядывала в глаза Грачёву с Готтхильфом, будто приглашала следовать за ней.

Через несколько секунд прибежала девчонка в свитере и джинсах, с толстой косой за спиной. Сначала она в ужасе шарахнулась назад, увидев двух подозрительных мужиков, а потом почему-то прониклась к ним доверием.

– Дяденьки, там человек лежит! Томми его нашёл на дорожке. Он не пьяный, не думайте. Мы понюхали, и Томми тоже… Он пьяных просто ненавидит, всё сразу чувствует. Серёжка, скажи, правда, что он не пьяный? Мы другим людям говорили, а они не хотят смотреть…

– Кто не пьяный? – наконец вклинился Всеволод.

– Я же говорю – мужчина лежит на дорожке, ближе к «Весте», к магазину. – Девочка схватила за рукав мальчишку примерно одного с собой возраста. – Серёжка, ведь правда, что он давно не шевелится? Мы сами трогать его боялись, только понюхали. Ничем таким не пахнет, как от пьяниц. Он два раза тихонечко простонал, а потом опять затих.

Собака тем временем наскакивала то ли Готтхильфа, то на Грачёва, не делая между ними никакого различия. Она очень волновалась, то и дело вставала на задние лапы, а потом тащила всех туда, на дорожку.

– Тебя как звать? – спросил Готтхильф у девочки.

– Аня Кириллова. А это Серёжка, мой брат. Мы близнецы.

– По гороскопу? – усмехнулся Всеволод.

– И по гороскопу, и вообще, – несмотря на испуг, взахлёб тараторила Аня. – Мы с Томми погулять вышли, а он вдруг поводок вырвал – и сюда. Забрался в кусты, один хвост торчит. Потом выбежал и нас тянет за собой…

– Пойдёмте скорее, – поторопил Готтхильф. – Где он у вас?

– Вон там, уже близко, – пояснил Серёжка. – Мы сперва испугались, думали, что Томми сейчас на прохожего кинется. Тут алкашей много шляется по вечерам. А мы намордник не захватили, торопились очень. Потом увидели, что дядька лежит. Томми не рычит на него, а руку ему лижет. Он в чёрной куртке, тыщ на восемь, – определил хозяйственный мальчик. – И в джинсах «Мальвина», в «варёнках» таиландских. Вон, глядите, так вниз лицом и лежит до сих пор…

Всеволод первым подошёл к мужчине, наклонился над ним и повернул на спину. Голова мотнулась, и, всмотревшись в запрокинутое лицо, Грачёв узнал Аркадия Калинина.

Готтхильф нагнулся тоже и протяжно присвистнул:

– Похоже, мы с тобой опоздали! Давай-ка глянем, можно ли ещё помочь. Подтащи-ка его к свету!

Он будто бы позабыл о детях и собаке. Потрогал пальцами сонные артерии Калинина, пощупал пульс, посмотрел зрачки и заключил:

– Жив, но очень плох. Пулевое ранение, похоже, навылет. – Расстегнув на Аркадии кожанку, Готтхильф ощупал рану. – Целились в сердце, но нахалтурили. Левее пуля прошла. Жаль, что ранение проникающее, судя по всему. Всеволод, держи ключи. Возьми в машине мой баул с заднего сидения. Надо срочно принимать меры, иначе дело может плохо кончиться. Ребята, давно вы его нашли?

– Минут пятнадцать назад, – отрапортовал Серёжка. – Пока боялись подойти, пока нюхали, не пьяный ли… Тут у нас рядом бутылки сдают, так всякие ходят синюхи. Вы говорите, в него пуля попала? – Серёжка, присев на корточки, с интересом рассматривал Аркадия. – А мы ничего и не слышали, хотя окна сюда выходят.

– Крови много? – участливо спросила Анечка.