Зинаида Дмитриевна встала из-за стола, смела со скатерти крошки и с достоинством удалилась.
– Обиделась, – вздохнула Дайнека.
– Как же… Сейчас вернется. Мы с ней целыми днями вот так воюем. Она ворчливая старуха, но добрая. Отругает, да тут же и пожалеет. Не знаю, что бы я делала, не будь она рядом.
Решив, что настал подходящий момент, Дайнека спросила:
– Лариса здесь не бывает?
– Заходит, – усмехнулась Людмила Николаевна. – Последний раз приходила за телевизором, – она неожиданно рассмеялась. – А когда выносила, Зинаида Дмитриевна с ней сразилась, но телевизор отбить не сумела. Так что теперь мы по вечерам в карты играем. Спать рано ложимся.
– Неужели тебе никто не помогает? А как же Красный Крест?
– Как раз сегодня медсестра заходила. Ты видела ее. Обещала иногда приходить, говорит, у них людей не хватает.
Мать стала машинально собирать чашки. Спохватившись, вспомнила:
– Что же это я… Может быть, еще чаю выпьешь?
Дайнека покрутила головой.
– Давно не встаешь с кресла?
– Кто тебе сказал, что не встаю? – Людмила Николаевна уперлась руками в подлокотники, с усилием поднялась и оттолкнула кресло назад. Стараясь не показывать, как ей трудно, переступила с ноги на ногу.
Дайнека испуганно бросилась к матери. Не выдержав такого напора, сзади опрокинулся стул.
В комнату влетела Зинаида Дмитриевна.
– Что тут у вас?! Опять выделываешься, малахольная? – Старуха озабоченно заковыляла к Людмиле Николаевне, привычно подхватила ее худенькое тело и, подкатив кресло, попыталась ее усадить.
– Баба Зина, давай походим!
– Ходок из тебя, милая, незавидный, – Зинаида Дмитриевна сделала первый шаг, и Людмила Николаевна тоже переставила ногу.
Они с трудом прошли вдоль стола.
– Садись, горемычная, хватит.