– Прости, Иван Лукич, работа у меня такая – людей спасать.
– Твои спасатели хорошо поработали. Людей из прилегающих домов и седьмого цеха завода эвакуировали. Спасибо. Сколько на морозе они еще продержаться смогут? Менять их будешь?
– Вызвал резерв. Мои люди устали, промокли, замерзли, – сказал Сомов. – Второй этап спасательной операции начнем, как только встречусь с Морозовым, нашим «богом» подземного тепло-канализационного хозяйства. Его уже подняли и везут на работу с дачи. Надо выяснить, что за норы есть у завода, куда ведут. Возможно, пока твои огнеборцы орудуют, мы подберемся с другого боку. Если на подземных этажах кто-то из рабочих уцелел, мы обязаны их спасти!
Сомов знал: нужно торопиться. Если рабочие живы, у них, без сомнения, есть комбинированные поражения. Это и отравление продуктами горения пластика, и ожоги кожи и дыхательных путей, и термотравмы легких. Сомов понимал, что если найдет рабочих в ближайшие часы, они будут жить. Поэтому он был вынужден спешить.
– Вместо себя я оставляю Юдина. Он опросит рабочих, уточнит, сколько человек было в смене, были ли посторонние на объекте.
Звягин и Сомов пожали другдругу руки.
– Держи меня в курсе, спасатель.
Выслушав доклады расчетов, Звягин вновь склонился над испещренными разноцветными пометками чертежами.
– Снимаем по три расчета с фасада и северной стены склада готовой продукции. Перебрасываем их на цех. Вот сюда, – он указал место на чертеже. – Возьмем его в плотное кольцо. К рассвету здесь не должно остаться ни клочка открытого огня!
Резкий, настойчивый звонок в дверь заставил Хабарова вздрогнуть и открыть глаза.
Он сидел в кресле напротив работавшего телевизора, в руке была недопитая бутылка водки. Видимо, основательно нагрузившись, он уснул прямо в кресле. От долгого сидения заныла спина.
Звонок не унимался.
– Елочки зеленые! – с досадой произнес он и поплелся открывать.
Перед дверью стояла цыганка. Маленькие, лет пяти-семи цыганята поочередно звонили в соседские двери.
– Дай рублик деткам на пропитание! – сходу начала она. – Вижу, человек ты хороший. Всю правду тебе скажу. Не совру. Что б глазам моим дороги не видеть! Будет у тебя любовь. Будет у тебя болезнь. Будет у тебя…
– Я все про себя знаю, – перебил ее Хабаров. – Иди отсюда!
Он попытался захлопнуть дверь, но бойкий цыганенок, вынырнув из-за мамкиной юбки, просунул в притвор ногу и фальшиво заскулил.
– Что с дитем делаешь?! – завопила цыганка. – Мутная твоя душа! Холодное твое сердце! Всюду холод с собой носишь. Дай душе оттаять. Дай дитятке денежку! Дай щедро. Щедрость твоя к тебе вернется.
– Дам, только отстань, – вымученно произнес Хабаров.
Он откровенно жалел, что открыл дверь.