Настенные часы в холле прошелестели восемь. Мелодичный звук десятка колокольчиков пробежал по опустевшему редакционному коридору, нырнул в приоткрытую дверь кабинета и затаился, замер где-то в дальнем углу, под столом, у старенького системного блока компьютера.
Алина сосредоточенно смотрела на экран монитора с незавершенной статьей. То обстоятельство, что короткий предновогодний рабочий день закончился два часа назад, ее, похоже, не заботило. Время от времени Алина шевелила компьютерной мышкой, убирая то и дело появляющуюся заставку с плавающими в аквариуме рыбами, но к клавиатуре не притрагивалась. Работа не шла.
Она хандрила. Хандрила с тех самых пор, как, проснувшись рано утром на даче Лаврикова, обнаружила, что Хабаров исчез, не оставив ни записки, ни обещания позвонить. Хотя в то же утро у поднятого по тревоге Лаврикова Алина узнала и адрес, и телефон, к Хабарову она не поехала и звонить не стала.
От воспоминаний ныло сердце:
«– …Ну почему, почему ты не разыскал меня, Саша?!
– Не был уверен, что это хорошая мысль…»
«Интересно, что тяжелее – ждать и не дождаться или иметь и потерять?» – подумала она.
– Ты как окно в вагоне электрички с надписью «Закрыто на зиму»… – вслух сказала она и вытерла слезы.
– Выбрасываешь белый флаг?
Алина вздрогнула, обернулась.
Хабаров стоял в дверях.
Словно боясь, что он исчезнет, растворится, подобно миражу, она кинулась к нему и крепко обняла.
– Лин, что же мы мучаем друг друга?
– Это ты меня мучаешь…
Электрический свет фар выхватил из темноты припорошенную снегом дорожку к дому, засыпанные снегом кусты жасмина и одинокую человеческую фигуру у крыльца.
– Поздно возвращаешься, – с упреком произнес порядком продрогший Лавриков. – Сообрази поесть чего-нибудь. Я поставлю машину.
Алина растерялась.
– Женя?! Откуда ты здесь?
– От верблюда… – буркнул тот и юркнул за руль.
Прошелестев шинами, «Мазда» исчезла в чреве гаража.