Сиверсия

– Похорони поглубже, – напутствовал его начальник зоны, – чтобы звери не выкопали, – и добавил, чем удивил: – Пожалуйста.

Он догадывался, что собака тут не при чем, скорее, это новорожденный ребенок какой-нибудь заблудшей поварихи, но не давал себе об этом думать. Так бы и дальше шло, но судьба, издеваясь, показала ему правду: коробка выпала из брезента и окоченевшее крохотное тельце покатилось к хабаровским ногам. На шее новорожденного синела стронгуляционная борозда – след удушения.

Волк осторожно, на брюхе подполз к самому краю ямы, вырытой Хабаровым, и уже сверху смотрел и на человека, и на мертвого человеческого детеныша.

– Прочь! – Хабаров замахнулся на волка тлевшей головней.

Зверь резво отпрыгнул, побежал.

– Хрен ты его достанешь! – процедил Хабаров. – Сказок про тебя насочиняли, а тебе только и надо – мертвечину жрать!

Он кинул головню волку вслед.

Старательно утрамбовав землю, Хабаров засыпал могильный холмик полутораметровым слоем снега. Теперь определить на глаз, где могила, было нельзя. Окончив работу Хабаров сел на санки передохнуть.

Волк вернулся.

– Я не дам тебе его выкопать. Сдохну, а не дам! Ты должен понять своей серой башкой, что не все двуногие подонки. Слышишь?!

Волк лег на снег и стал ждать.

Так и сидели они друг против друга: зверь и человек.

И душным звоном дребезжали в ушах колокольчики… И уставшие веки наливались свинцом… И убаюкивал теплый ленивый туман… На мягких кошачьих лапах сон крался все ближе, ближе… Хабаров замерзал.

Внезапно, с размаху ножом, сон пронзил резкий отчаянный вой.

Хабаров открыл глаза. Сидя все там же, серый выл, задрав морду к небу.

– Рано радуешься… – или сказал, или подумал Хабаров.

Он, покачиваясь, поднялся. Страшно хотелось есть. Голод прогнал сон. Сколько же он так сидел, глядя в умные волчьи глаза, и зачем? Ком голодной тошноты подкатил к горлу. Вот бы кусок хлеба! Он сделал шаг и упал без памяти на увязшие в снегу санки…

Когда Хабаров вернулся на зону, его закидали вопросами: «Ну, чего? Как? Волка видел?»

– Не было волка, – коротко отвечал он. – Сказки это.

Кто бы поверил, что он не замерз, упав в голодный обморок, только потому, что волк, здоровенный волк, растянулся поверх него, укрыв собою от вьюги и холода.