Следователь по особо важным делам

22
18
20
22
24
26
28
30

В коридоре она спросила:

— Как тебе Кешка?

— Смышлёный парень. Люблю увлечённых люден.

— Звони. Хороню? — Она, забыв о гриппе, чмокнула меня в щеку.

— Обязательно. Привет Варваре Григорьевне.

Я надел пальто.

— Кеша! — позвала Надя. Мальчик вышел в коридор. — Попрощайся с дядей Игорем.

Он протянул мне руку:

— До свидания. Заходите.

И по этому «заходите» я понял, что мой приход не произвёл на Кешку никакого впечатления. Не смог я его заинтересовать. Может быть, я слишком настойчиво прсдлагал дружбу? Ладно, надо положиться на время… А вдруг не получится у нас этой дружбы?

Чтобы как-то отвлечься от этих размышлении, я позвонил Ивану Васильевичу. Дела — моя работа и мой отдых.

— Чикуров? Голубчик, как это вы догадались позвонить мне именно сегодня? Я приезжаю в Москву раз в полмесяца, и то на час-другой. Хотите встретиться? Ради бога, приезжайте. Жду. Только помните, вечером я снова уезжаю на дачу.

На дверях моего бывшего шефа была приколота записка. Я немкою опоздал и расстроился, увидев её. Она конечно же предназначалась мне. Наверное, с дурными весгямп — Иван Васильевич не смог ждать. Но тут мне повезло больше. «Игорь Андреевич, спустился буквально на минуточку в магазин. Вам откроют соседи слева, я предупредил». Не успел я дочитать послание, как внизу хлопнула дверь. Иван Васильевич поднялся по лестнице с большой кожаной хозяйственной сумкой почти бегом.

— Заждались? — спросил он, опуская ношу на пол. На нем была куртка из синтетики на меху. с капюшоном, откинутым на плечи, фетровые с кожей бурки, толстые вязаные варежки. Я удивился: полутурист-полусторож. Единственное, что осталось от прежнего подтянутого заместителя прокурора республики, — меховая шапка пирожком из серебристой нерпы.

Но никогда прежде я не видел его таким молодым, розовощёким и крепким.

— Совсем не ждал. Только-только подошёл, — сказал я, берясь за ручки сумки, собираясь помочь хозяину, когда тот открывал замок. Поклажа весила не меньше пуда.

— Э, голубчик, не балуйте меня. Я с такими грузами променады закатываю-не всякому молодому одолеть.

— Приличная сумочка, — подтвердил я, внося её о прихожую.

— Тут и половины не будет, — засмеялся Иван Васильевич. Он толкнул дверь в кухню. На столе стоял туго набитый походный рюкзак. — Вот стоит, родимый. Мамаша называет его фараоном. Но думаю, фараоны весили гораздо меньше… Еду к маме, на дачу. Раздевайтесь, будьте как дома.

Он скинул куртку и остался в мохнатом сером свитере с высоким отложным воротником. Я был совершенно уверен, что вязала его Екатерина Павловна.