– Ерунда, – ответила Эйми.
– Маленькая прогулочка.
– Это тебе даже не марафон.
Высокий забор вокруг одного из домов вынудил их углубиться в лес. Иголки цеплялись за пуховик, от деревьев исходил запах смолы. Шли они в тишине, которую нарушали лишь звуки шагов и шелест веток, раскачиваемых ветром.
Когда стемнело настолько, что все вокруг накрыла чернота, Итан вытащил фонарик. Резкий свет выбелил деревья, и, чтобы смягчить его, Итан сделал раструб из ладони – пальцы стали красными, как в страшилке.
Ветер переменил направление, и они услышали вой сирен вдалеке. С наступлением темноты беспорядки должны были усилиться. Итан мог представить, как горят машины на Лейксайд-авеню, запах горелой резины, звон разбитого стекла в окнах и крики раненых.
Лес становился гуще. Итан продирался сквозь чащу, придерживая сосновые ветки, чтобы прошла Эйми с дочкой на руках, а потом отпускал. Он шел южным направлением, поглядывая на компас. Легче было бы ориентироваться по кромке домов, но, поскольку напряжение в городе росло, он опасался, что кто-нибудь может выстрелить в людей, которые крадутся вдоль их заднего двора.
С негромким, но пугающим криком проснулась Вайолет. Эйми потерла ей спинку и прошептала:
– Ш-ш-ш, все хорошо, спи, спи.
Но вместо этого девочка набрала в грудь воздуха и испустила вопль.
– Ей нужно поменять подгузник, – поняла Эйми.
Итан отстегнул рюкзак и расстелил свою куртку – вот тебе пеленальный столик.
– Давай-ка сюда, маленькая, – ласково сказал он.
Эйми держала фонарик, пока он переодевал довольно гулькающую дочь. Стул ее имел цвет и консистенцию горчицы, а запах от топленого молока был резче обычного. Закончив, он выпрямился – пусть дочка полежит на спинке и побрыкается. Смешно – при всех его знаниях об эволюции и жизненном цикле реальность часто заставала его врасплох. Одно дело было знать, что для развития мозга и тела требуются годы, и совсем другое – наблюдать, как взгляд Вайолет постепенно становится осмысленным, как она учится управлять мышцами. Он чувствовал себя кем-то вроде физрука, подменяющего заболевшего учителя биологии, – словно читал те же книги, что и ученик, опережая его всего на неделю.
Эйми принялась разминать рукой поясницу, и вместе с ее движениями заметался луч фонарика, крохотный кружок света среди подавляющей черноты.
– Сколько мы, по-твоему, прошли? – спросила она.
– Мили полторы-две, может быть. Устала?
– Нет. Просто мы так медленно движемся.
– Лучше уж так – безопаснее.
– Наверное, – пожала она плечами и улыбнулась. – Слушай, хотела тебе сказать кое-что.