Фремлейский приход

— Не судьба мнe быть женою пера, сказала мисс Данстебл. Прошу вас, душа моя, не настаивайте более.

— Но мы с вами не разссоримся? спросила мистрисс Гарольд Смит почти нeжным тоном.

— Нeт, помилуйте, зачeм же нам ссориться?

— И вы не станете дуться на моего брата?

— Зачeм же мнe на него дуться? Но, мистрисс Смит, я не только на него дуться не буду, но сдeлаю еще больше. Я вас люблю и люблю вашего брата. Если я могу несколько пособить ему в его затруднениях, пусть он мнe скажет откровенно, и я сдeлаю это с удовольствием.

Вскорe потом мистрисс Гарольд Смит уeхала. Разумeется, она наотрeз объявила, что ея брат и подумать не может принять какую-либо денежную помощь от мисс Данстебл, и, по правдe сказать, она точно думала так в эту минуту; но вернувшись к брату и передав ему весь свой разговор с богатою наслeдницей; она подумала, что было бы приятнeе, если-бы чальдикотское имeние находилось в залогe у мисс Дансгебл, а не у герцога Омниума.

Глава XXV

Не удивительно, что упомянутое рeшение гигантов в вопросe о двух епископах огорчило и оскорбило архидиакона Грантли, хотя он не мог рeшиться громко высказать, что гиганты в чем-либо были не правы; сердце его болeзненно сжималось, ему казалось, что настал конец всему. Он до сих пор был еще неочень опытен, и думал, что смeлая, открытая борьба за хорошее дeло — есть само но себe хорошее дeло. Конечно, он желал бы видeть себе епископом вестминстерским, он готов был добиваться этой цeли всеми позволительными средствами. Но не это одно занимало его ум. Он искренно желал, чтобы гигаиты одерживали верх вездe и во всем, в дeлe об епископах, как и в других вопросах; и он рeшительно не мог понять, почему бы им отступить назад при первом затруднении. На словах, он яростно нападал на богов и на их сподвижников; но в глубинe его души таилась горечь и против Ориона и Пороприона.

В таком расположении духа, безсознательно отряхая прах от ног своих, он вышел послeдний раз из казначейства. Много мыслей толпилось в его головe, когда он eхал домой, и мысли по большей части самаго добродeтельнаго свойства. Зачeм ему так хлопотать об епископствe? Развe ему не хорошо в пломстедском ректорствe? Каково ему, в его лeта, пересаживаться на новую почву, брать на себя новыя обязанности, жить с новыми людьми? Развe он не полезен в Барчестерe, развe его там не цeнят и не уважают? А здeсь, в Вестминстерe, не мудрено, что он будет только орудием в руках других людей. Не понравились ему манеры юного гиганта, объявившаго ему наотрeв, что дeло о епископах не пойдет. Да, он вернется с женою в Барсетшир, и будет довольствоваться тeм, что даровало ему Провидeние.

Вeрно зелен виноград? скажут насмeшники. Так что же из этого? Не лучше ли, чтобы виноград, слишком высоко для нас повeшенный, казался нам зеленым? Не мудрец ли тот, кто может в душe презирать всякий виноград, лишь только сдeлается очевидно, что ему уже не достать его? Вот я напримeр увeрен, что тот виноград, за который так ожесточенно спорят боги и гиганты, котораго они так усиленно добиваются,— самаго неприятнаго вкуса. Больше того, я убeжден, что он нездоров и неудобоварим, что он подвергает желудок всeм тeм болeзненным припадкам, в которых употребляется Reva Arabica. Так было с архидиаконом. Он думал о том, как часто приходилось бы ему жертвовать своею совeстью и своими убeждениями, возсeдая в Лондонe в качествe епископа вестминстерскаго, и в таком настроении духа вернулся к женe.

В первыя минуты свидания с нею опять проснулись всe его, сожалeния. И точно, странно было бы с его стороны тут же проповeдывать ей это новое учение о прелестях сельской скромной жизни. Жена, вeрная подруга его жизни, которую он так, любил, которой так вeрил, алкала этого винограда, висящаго, на недосягаемой вышинe, и он чувствовал, что не в силах заставать ее сразу отказаться от любимой мечты. Он должен приготовить ее и убeдить понемногу. Но не прошло пяти минут, как он уже высказал ей все и сообщил ей свое рeшение.— Нам лучше вернуться в Пломстед, сказал он, и жена ему не противорeчила.

— Мнe жаль бeдной Гризельды, сказала мистрисс Грантли, в Этот же вечер, оставшись наединe с мужем.

— Я думал, что она останется у леди Лофтон?

— Да, на нeкоторое время. Конечно, никому на свeтe я бы так охотно не поручила ея, как леди Лофтон; я очень рада, что Гризельда выeзжает с нею.

— Именно, а по тому самому я не вижу причины так сожалeть о Гризельдe.

— Правда, что жалeть не стоит; но ты знаешь, у леди Лофтон свои виды.

— Какие же это виды?

— Очевидно, она только и хлопочет о том, чтобы женять лорда Лофтона на Гризельдe. И хотя это была бы партия весьма приличная, если-б она точно состоялась...

— Лорду Лофтону жениться на Гризельдe! повторил архидиакон, в изумлении вытаращив глаза и приподняв брови. До сих пор он не слишком тревожился о том, как бы пристроить дочь.— Мнe это и не снилось!

— Но другие за то сильно об этом подумывают. Что касается до самой партии, ею, кажется, можно остаться довольну. Лорд Лофтон, правда, не слишком богат, но состояние у него очень порядочное, и репутация, вообще говоря, хорошая. Если они понравятся друг другу, я вовсе не прочь отдать за него Гризельду. Но, признаться, мнe не совсeм приятно оставлять ее у леди Лофтон. В свeтe пойдут толки, на это будут смотрeть как на дeло рeшенное, тогда как оно вовсе еще не рeшено, и весьма вeроятно не кончится ничeм; а это вредит молодой дeвушкe. Она имeет огромный успeх, в этом нельзя не сознаться; вот напримeр, лорд Домбелло...