Фремлейский приход

В отвeт на это, Марк мог только сказать, что рeшение Люси очень, твердо, что она не отступит от него, и что она освобождает лорда Лофтона от всякой необходимости говорить с его матерью, если он имeет что-нибудь против этого. Но все это ни к чему не- повело.

— Так она любит меня? спросил лорд Лофтон.

— Мнe не слeдует отвeчать на Этот вопрос, возразил Марк.— Я могу только передать ея слова. Она не выйдет за тебя иначе, как по просьбe твоей матери.— И повторив это, он простился с другом и вернулся домой.

Бeдная Люси, выдержав с таким достоинством свидание с братом, удовлетворив его вполнe и гордо отказавшись от утeшений невeстки,— вошла в свою комнату. Ей нужно было подумать о том, что она сдeлала и сказала, и для этого ей необходимо было побыть одной. Могло статься, что, при. вторичном обсуждении этого дeла, она не останется так довольна его окончанием: как брат ея. ея горделивое достоинство и твердость длились только до тeх пор, пока дверь ея комнаты не затворилась за нею. Есть животныя, которыя, когда они чeм-нибудь страдают, стараются скрыться куда-нибудь подальше, словно опасаясь выказать свою слабость и стыдясь ея. Я даже полагаю, что всe нeмыя твари имeют эту привычку, и в этом отношении Люси была похожа на нeмую тварь. Даже в своих задушевных разговорах с Фанни, она обращала в шутку свое горе, и с насмeшкой говорила о своих сердечных страданиях. Но теперь, взойдя на лeстницу, не спeша и твердою рукой затворив за собой дверь, она, как больная птичка, прячет от всех свои страдания.

Она сeла на низенький стулик, стоявший у ея кровати, закинула голову назад, и крeпко стиснув платок в обeих руках, прижала его к глазам и лбу; и тогда она принялась думать. Принялась она думать, а также и плакать, потому что слезы все быстрeе и быстрeе катились из-под платка, и тихое рыдание раздалось в комнатe; наединe с собой она наконец дала волю своему чувству.

Не оттолкнула ли она от себя всe свои надежды на счастье? Возможно ли было предположить, что он еще раз, в третий раз, вернется к ней? Нeт, это было невозможно. Высокомeрный тон втораго отказа дeлал это совершенно невозможным. Рeшение ея было основано на убeждении, что такой брак будет ненавистен леди Лофтон. Леди Лофтон никогда не захочет унизиться до того, чтобы просить ее быть женою сына. Рушились всe ея надежды на счастье и любовь, всe мечты ея. Она всeм пожертвовала не чувству долга и справедливости, а своей гордости. И она пожертвовала не только собою, но и им. Когда он впервые явился к ней, когда она думала об этом первом объяснении его, она вовсе не воображала, что любовь его к ней глубока; но теперь она не могла сомнeваться, что он любит ее. Послe своей разсeянной жизни в Лондонe, послe стольких дней и вечеров, проведенных в обществe блестящих красавиц, он вернулся в их скромный домик, чтобы снова упасть к ея ногам. А она?.. она не захотeла его видeть, хотя любила его всeм сердцем; не захотeла его видeть из жалкой трусости, потому только что боялась косых взглядов надменной старухи.

— Я сейчас сойду вниз, сказала она, когда Фанни наконец постучалась в дверь, прося позволения войдти.— Я не отворю двери, милая моя, но через, десять минут я сойду к тебe; право же сойду.— И в самом дeлe через десять минут она была с нею; слeды ея слез не могли укрыться от опытнаго взгляда мистрисс Робартс, но лицо ея было спокойно, и голос не измeнял ей.

— Желал бы я знать, в самом ли дeлe она любит его? сказал Марк, когда он вечером остался наединe с женою.

— И ты еще сомнeваешься в этом? возразила его жена.— Ты, Марк, не полагайся на ея наружное суровое спокойствие. По моему мнeнию, она из тeх дeвушек, которыя способны умереть от любви.

На другой день лорд Лофтон уeхал из Фремлея, и, как располагал, отправился на рыбную ловлю в Норвегию.

Глава XXXII

Гарольд Смит огорчился и встревожился, когда распространился слух о вeроятном роспускe парламента, но для него Этот слух далеко не имел того роковаго значения, как для мистера Соверби. Гарольд Смит мог потерять и не потерять свое мeсто за бург в парламентe; но Соверби непремeнно должен был лишиться своего мeста за графство, а лишась его, он окончательно потеряет все. Он был вполнe увeрен, что герцог уже не станет поддерживать его при новых выборах, кому бы ни досталось чальдикотское помeстье; и, соображая все это, он не мог сохранить свою обычную бодрость.

Том Тауэрс, как всегда, все знал и все предвидeл. Намек, брошенный им мимоходом на вечерe у мисс Данстебл, предшествовал не более как двeнадцатью часами всеобщему слуху, что гиганты хотят обратиться к странe. Очевидно было, что гиганты не имeли на своей сторонe большинства в парламентe, несмотря на помощь и поддержку, так безкорыстно обeщанныя им богами. Это стало ясно для всех, и потому гиганты рeшились обратиться на суд страны и распустить парламент. На другой же день послe вечера у мисс Данстебл, вездe говорили, что уже произнесен роковой приговор. Слух был начат Томом Тауэрсом, а теперь он достиг уже Боггинса, швейцара в департаментe Малой Сумки.

— Для нас, сэр, это никакой не сдeлает разницы: не правда ли, мистер Робартс? говорил Боггинс, почтительно прислонясь к стeнe, у самой двери, в комнатe частнаго секретаря упомянутаго департамента.

Вообще молодой Робартс и Боггинс часто разговаривали и о политикe и о других предметах, тeм более что в послeднее смутное время им часто приходилось оставаться наединe. Новый лорд Малой Сумки не походил на Гарольда Смита. Он был суровый гигант, мало обращавший внимания на свою частную переписку, пренебрегавшей даже обязанностями протекции; он рeдко бывал в своей канцелярии, а так как в ней не было никаких других чиновников (благодаря коренному преобразованию, введенному Гарольдом Смитом), то с кeм же молодому Робартсу оставалось разговаривать, если не с Боггинсом?

— Да, я сам так думаю, отвeчал Робартс, оканчивая пером на своей протечной бумагe изображение Турка, возсeдающаго на диванe.

— Потому, сэр, что мы теперь в верхней палатe. Я всегда думал, что оно так и слeдует, сэр. Мнe кажется, мистер Робартс, что для Малой Сумки не мeсто в нижней палатe. Этого никогда и не водилось прежде.

— Да, теперь все измeняется, Боггинс, возразил Робартс, тщательно оттeняя клубы дыма, вылетавшие из трубки Турка.

— Да, точно. Да вот что я вам скажу, мистер Робартс. Я думаю, что я подам в отставку. Я не могу выносить всe эти перемeны. Мнe уже за шестьдесят лeт. Возьму свою пенсию, да и отправлюсь восвояси. Я думаю, что совсeм и с конституцией не согласно, чтобы Малая Сумка находилась в палатe общин.

И Боггинс удалился со вздохом; он пошел утeшаться бутылкой портера, за огромною книгой, раскрытою на столe, в углу маленькой передней рядом с комнатой частнаго секретаря. Боггинс опять вздохнул, увидeв, что число, выставленное на книгe, относится к первым годам его вступления в должность. В тe времена, мeсто лорда Малой-Сумки, занимал знатный пер; сердце швейцара преисполнилось благоговeнием к нему, тeм более что он посeщал министерскую канцелярию не слишком-то часто, раза три-четыре в год, и его приход всегда сопровождался особою торжественностью; Гарольд же Смит безпрестанно появлялся здeсь и суетился будто главный прикащик в манчестерском торговом домe.