Инферно

— Я тоже, Говард, — кивнул Дуанте. — Я тоже теперь хочу умереть. Всю жизнь я, так или иначе, боялся смерти — страх приходил от неизвестности. Но когда я умер, я почувствовал упокоение. Ты ведь тоже это почувствовал, Говард?

— Да, — кивнул я.

— Чувствуешь ли ты злость на меня за то, что я воскресил тебя на объекте «Грязь»?

— Немного, — признался я.

— И я почувствовал, когда Келвин меня воскресил, — тут же признался Дуанте, — но мне не хватило наглости сообщить об этом напрямую. Воскрешение — это и вправду что-то противоестественное. Прости меня, Говард.

— Я прощаю тебя, — кивнул я. — Откуда тебе было знать?

— Об этом можно было догадаться.

— Это не логично с точки зрения живого человека, — подметил я.

— Да, наверное, — усмехнулся Дуанте.

Я покривил губами.

— Честно говоря, я никогда не относил себя к субкультуре го́тов, но, кажется, теперь начинаю понимать их философию. Чёрт возьми, может быть, их способ жить — самый верный?

— Ты сам выбираешь, как жить, — сказал Дуанте.

— Наверное, об этом стоило думать до того, как умереть? — ухмыльнулся я.

— Да, наверное, — усмехнулся Дуанте. — И всё же я всегда был христианином, а потому принципиально не могу одобрять стремление к смерти. Я считаю, что это грех, и меня уже ничто не переубедит в обратном.

Я кивнул, показывая, что не собираюсь спорить с этим. Дуанте снова продолжил:

— Но, мне кажется, человечество уже совершило грех, начав использовать этот ресурс — «эссенцию жизни». Она не должна была достаться простым смертным. Ты хоть представляешь, что́ случится, если жители Земли или Хакензе узнают об «эссенции жизни»?

— Начнутся войны, — предположил я. — Люди захотят вернуть к жизни всех своих умерших родственников.

— Вот именно, — подтвердил Дуанте. — Мистер Башаран ходит по тонкому льду, раздавая этот ресурс направо и налево. Появление всех этих монстров — это кара божия.

— Почему вы так в этом уверены? — недоумевающе спросил я.

— Потому что я знаю об этом. Я видел космический ужас — «лавкрафтовский ужас», как это обычно говорят. Там. На кладбище, о котором я тебе говорил ранее. Если бы я был героем романа, то автор бы намеренно пропустил ту главу, дабы оставить читателя наедине со своим воображением, потому что нет ни единого шанса, чтобы автор хоть чуточку знал бы о пережитом мною ужасе. Одно скажу точно: теперь я знаю, что смерти нам всем не избежать. Человечество погибнет очень скоро, и мы ничего не сможем с этим поделать.