– Хирург. Ну а что думаете о раннем старении? Знаете, сколько мне лет?
– Вам нет пятидесяти.
– Правильно. Сорок восемь. Но я с тридцати старик. Я лысеть стал рано. В детстве был кудряв, как ангелок. А вы ведь старше меня.
– Да. Я вас старше на семь лет.
– Вот! А выглядите значительно лучше. Вы седой, но морщин нет, глаза ясные, спину держите прямо, руки крепкие, не дрожат. Ну, признавайтесь, испытали на себе свое таинственное изобретение? Испытали потихоньку, и молчок, рот на замок. – Он опять погрозил пальцем, прищурил глаз. – Чур, не врать!
«Сегодня же сожгу лиловую тетрадь в печке, – подумал Михаил Владимирович, – сожгу, и кончено. Пусть все записи отправляются в небытие, вслед за подопытными зверьками. Нет никакой тайны, никакого бессмертия. Вокруг только могилы, и с каждым часом их все больше».
– Нет никакого изобретения, – произнес профессор, спокойно глядя в прищуренные глаза вождя. – Есть ряд опытов на крысах, более или менее удачных. На самом себе, и вообще на людях, я опытов не ставил и не собираюсь.
– Почему? – спросил вождь и поднял широкие темные брови, изображая ироническое удивление.
– Биология для меня всего лишь хобби. Я опытами занимаюсь на досуге. Да и в любом случае сначала надо разобраться с крысами.
– С кры-ысами, – на высокой ноте, по-детски передразнивая профессора, повторил вождь и опять засмеялся беззвучным смехом. – Товарищ Агапкин поведал мне, что для продолжения опытов вам необходимо душевное спокойствие, чтобы дети и внук младенец были рядышком, живы-здоровы. Товарищ Агапкин прав?
– Прав. Товарищ Агапкин прав, – ответил Михаил Владимирович и почувствовал, как струйка ледяного пота побежала между лопатками.
– Слушайте, а что, если заменить крыс людьми? – весело спросил вождь. – Неужели ни разу не пробовали? Это же архилюбопытно! Людей вон как много, а крыс, говорят, уж почти не осталось, скоро всех съедят.
Михаил Владимирович не успел ответить. Послышались шум, топот, женский голос отчетливо крикнул:
– Как вы могли?
Дверь распахнулась. На пороге стояла Крупская. Лицо ее было красным и тряслось, как вишневое желе. За спиной у нее маячила фигура крупного мужчины с бородкой.
– Надежда Константиновна, умоляю, стойте! Нельзя!
Но она оттолкнула мужчину, шагнула в комнату и захлопнула дверь у него перед носом.
– Володя, ты знаешь, что они сделали? Ты чувствуешь запах? Запах! Они…
Она запнулась, дико глядя на профессора своими выпученными глазами. От возбуждения она забыла, что вождь не один в комнате.
– Простите. Наверное, мне лучше уйти. – Михаил Владимирович поднялся.