Леонтий Византийский. Сборник исследований

2. Новый язык для описания соединения (ἕνωσις)

Леонтий создает множество неологизмов, целью чего является описание «соединения по ипостаси» и само понятие ипостаси как таковой, хотя это касается вопроса о соединении природ.

(a) συνυποστάναι (от συνυφίστημι) «существовать вместе», «сосуществовать»:

«Воспринятое было воспринято не как ипостась, но как природа, сосуществующая вместе с природой Слова в Его собственной одной ипостаси». [1746]

(b) ἐνυποστάναι (от ἐνυφίστημι) «существовать в», [и (активно) «наделять существованием в», «воипостазировать»]:

«[Плоть Христа] как подверженная страданию имеет свое существование в бесстрастном [Слове] (ἐνυποστᾶσα τῷ ἀπαθεῖ аὐτῷ ἡ παθητή)». [1747] «Учение о таинстве вочеловечения нашего Владыки учит нас о том и требует от нас веры в то, что Слово, в последние времена облекши плотью Свою Ипостась, существовавшую прежде человеческой природы, и Свою природу, бесплотную прежде веков, воипостазировало человеческую природу в Свою собственную Ипостась, а не [в ипостась] простого человека (αὐτῇ τῇ ἰδίᾳ ὑποστάσει οὐκ ἀνθρώπου ψιλοῦ τὴν ἀνθρωπείαν φύσιν ἐνυπέστησεν)». [1748]

Таким образом, глагол ὑφίστημι с приставкой ἐν в первом аористе становится техническим средством для выражения «быть причиной существования в» (infinitivum aoristi I: ὑποστῆναι), а во втором аористе — «существовать в» (infinitivum aoristi II: ὑποστάναι). Отсюда начинается история великого христологического понятия. Умножаются близкие слова и выражения:

(c) προσωποποιεῖν «делать лицом» или «даровать личное бытие».

«Восприняв плоть в Свою собственную ипостась, Он [Бог Слово] наделил ее лицом (τῇ γὰρ ἰδίᾳ ὑποστάσει αὐτὴν [τὴν σάρκα] ἀνειληφὼς, ἐπροσωποποίησεν)». [1749]

Προσωποποιεῖν «делать лицом» означает ἡ εἰς πρόσωπον ἕνωσις «соединение в лице». [1750] Поскольку единство ипостаси синонимично единству лица, образование этого слова вполне понятно с христологической точки зрения.

(d) Соединение (ἕνωσις) как синтез, сложение (σύνθεσις), отсюда выражение: Χριστὸς σύνθετος «сложный Христос», σύνθεσις — одно из самых старых слов в истории истолкования единства во Христе, встречающееся уже у Оригена. После Леонтия Иерусалимского (и затем Юстиниана) христология действительно становится «исповеданием синтеза природ (ὀμολογία τῆς τῶν φύσεων συνθέσεως)». [1751] Противоположностью σύνθεσις является παράθεσις «подлеположение». [1752]

(e) Расширенные описания. На основании этого проясненного понимания восприятия человеческой природы Христа в ипостась Логоса возникают дальнейшие формулировки: «перенесение одной природы в другую ипостась» (μετατιθέναι φύσιν τινὰ εἰς ἑτέραν ὑπόστασιν), что сделать может только Бог как Творец природы и ипостаси. [1753] Или:

«Мы говорим, что человечество Спасителя не существовало в своей собственной ипостаси (οὐκ ἐκ ἰδιαζούσῃ ὑποστῆναι), но с самого начала существует в ипостаси Логоса (ἐν τῇ τοῦ Λόγου ὑποστάσει ὑφεστηκέναι)». [1754]

В любом случае представление о воипостазировании безличной человеческой природы в ипостаси Логоса контрастирует с любым соединением «по природе и в соответствии с природой».

(f) Отглагольные прилагательные с корнем (ὑφ)ίστημι и окончанием -στατός. Слова, образованные на основе отглагольных прилагательных от глагола ἵστημι, с окончанием -στατός и различными предлогами у Леонтия чрезвычайно разнообразны, например: ἐνυπόστατος «воипостасный», ἀνυπόστατος «безыпостасный», συνυπόστατος «соипостасный» или сложные слова: ἰδιοϋπόστατος «самоипостасный», ἑτεροϋπόστατος «иноипостасный». Следует быть особенно внимательными при толковании этих терминов. Они могут привести к неосторожным выводам. Оппонент Леонтия, несторианин, использовал это обстоятельство в свою пользу. [1755] Его цель была в том, чтобы доказать существование во Христе двух ипостасей: Христос, с одной стороны, единосущен Отцу, а с другой — царю Давиду. Двойное единосущие балансирует, как на весах: как Логос имеет свою собственную Ипостась (ἰδικὴν ὑπόστασιν) по отношению к Отцу, так же и человек Иисус должен иметь свою собственную ипостась по отношению к Давиду. Невозможно, говорит он, чтобы человек Иисус был без своей собственной ипостаси по отношению к царю Давиду, «ибо нельзя сказать, что безыпостасное может когда-либо быть единосущно ипостасному (τὸ γὰρ ἀνυπόστατον τῷ ἐνυποστάτῳ ὁμοούσιόν ποτε οὐχ ἂν λεχθείη)». [1756] Снова мы встречаемся с соблазнительным антитезисом: ἐνυπόστατος — ἀνυπόστατος. То, что в данном случае оказывается в оппозиции друг другу, пока еще не ведет за пределы уже известного толкования этих двух прилагательных. Это вопрос о понимании того, что «безыпостасное», то есть то, что не обладает никакой реальностью, не может быть единосущным с «ипостасным», то есть реальным. Это подтверждается в Contra Nestorianos, II. 10 в связи с несколько иной версией того же возражения.

Несторианин возражает Леонтию, что «если [воспринятый] от нас человек существует, но не имеет ипостаси, то разве ты не впадаешь в противоречие, говоря, что существующий является безыпостасным [то есть не обладает реальностью]?». [1757] Для самого несторианина решение очевидно; обладать полной человеческой природой — это то же самое, что обладать существующей, реальной природой, а не безыпостасной; но это то же самое, что обладать ипостасной природой, которая существует сама по себе. Если халкидониты отказываются обозначить человеческую природу Христа как ипостась, для несторианина это означает, что в качестве природы она не имеет реальности — она безыпостасна. Леонтий Иерусалимский отвечает следующим образом:

«Мы не хотим показать вам Господнего человека безыпостасным, — да не будет! — но только несамоипостасным, то есть неотделимым от Слова. Ибо кто усомнится, что не то же самое сказать „безыпостасный“ и „самоипостасный“?». [1758]

Иными словами, когда мы признаем реальной человеческую природу Христа, мы тем самым не обязательно делаем ее природой, которая существует сама по себе, или ипостасью, как это понимает несторианин. Таким образом, если человеческая природа Христа не является «самоипостасной» (ἰδιοϋπόστατος), как считает несторианин, она и не безыпостасна, что в данном случае Леонтий Иерусалимский ясно истолковывает как то, что «вообще не существует» (ὅλως μὴ εἶναι). [1759] Но тщетно ожидать, что в качестве решения между крайностями «самоипостасный» и «безыпостасный» здесь будет поставлено знаменитое ἐνυπόστατος «воипостасный» со значением «существовать в». Такая же возможность использовать это слово была в Contra Nestorianos, II. 5. PG T. 86. Col. 1540AB. В противовес уравнению несторианина «двойное единосущие во Христе = две ипостаси» Леонтий предлагает другое уравнение: «двойное единосущие = две природы». Эти «две природы» для несторианина являются софизмом. [1760] Для того, чтобы найти решение, Леонтий, конечно же, берет слово ἐνυπόστατος, не изменяя его значения («реальный»). И здесь тоже оно составляет контртермин к слову ἀνυπόστατος «нереальный», «не существующий», а потому оно также должно быть переведено как «реальный», «существующий». Этот вывод подтверждается тем фактом, что ἐνυπόστατος говорится об Отце как первой Ипостаси Святой Троицы. [1761] Короче говоря, ἐνυπόστατος здесь опять означает «реальный» и относится только к двум природам Христа. Таким образом, получается, что признание Божества и человечества во Христе как ἐνυπόστατα не означает, что они ἰδιοϋπόστατα «самоипостасны», то есть что каждое образует свою собственную ипостась. Для Леонтия Иерусалимского Христос есть только одна Ипостась в двух реальных природах. Он исключает такие характеристики человечества Христа, как ἰδιοϋπόστατος «самоипостасное» и ἐτεροϋπόστατος «иноипостасное». [1762] В Contra Nestorianos, II. 13 присутствует возможность истолковать ἐνυπόστατος как «существующий в [другой ипостаси]».

«Мы говорим, что две природы существуют в одной и той же ипостаси (τὰς δύο φύσεις ἐν μιᾷ καὶ τῇ αὐτῇ ὑποστάσει ὑφίστασθαι) разумеется, не так, что одна из двух может пребывать в ней безыпостасно, но так, что обе могут существовать в одной общей ипостаси (ἐν μιᾷ κοινῇ ὑποστάσει), и таким образом каждая из двух [природ] является воипостасной согласно одной и той же ипостаси. Ибо нет никакой необходимости для того, чтобы быть чем-то, чтобы это существовало также всецело само по себе... Когда есть природы, они должны также реально существовать и быть воипостасными. Но поскольку они не являются независимыми друг от друга, так как известно, что между ними произошло соединение, нет необходимости в том, чтобы каждая из них существовала сама по себе (ἰδίᾳ ὑφεστηκέναι). Таким образом, ясно, что две воипостасные [природы] не должны быть иноипостасными (ἑτεροϋπόστατα), но должны мыслиться пребывающими в одной и той же ипостаси (ἀλλ’ ἐν μιᾷ καὶ τῇ αὐτῇ ὑποστάσει νοεῖσθαι ἀμφοῖν αὐτῶν τὸ ἐνυπόστατον δεῖ)». [1763]

Несомненно, в этом тексте говорится о существовании и даже о «существовании в». И слово ἐνυπόστατος, по всей видимости, подразумевает это. Но если посмотреть внимательнее, становится ясным, что оно сохраняет и свое старое значение «реального» или «существующего»; оно остается в оппозиции к ἀνυπόστατος, означающему «нереальное». Ибо возражение несторианина все еще витает в воздухе: если человеческая природа Христа не есть сама по себе ипостась, то она безыпостасна, то есть не имеет действительного существования. Когда же Леонтий в противовес этому усматривает две воипостасные природы в одной Ипостаси Логоса, он говорит о них обеих как о реальных.