Последний живой

Придется проявить фантазию. Я должен оставаться прибыльным бегуном. Чем больше крови я пролью, и чем изощреннее это сделаю, тем больше шансов, что останусь в живых. Да и девять тысяч кредитов, обещанные постоянным зрителем, весьма мотивируют.

На долгие пытки нет времени. Нужно что-то относительно быстрое, но при этом мучительное и зрелищное.

— Зрители хотят, что твоя смерть была ужасной. Признаться, я тоже этого хочу. Знаешь, как умирал сто первый? Который пошел со мной, помнишь?

— Рик, пожалуйста!..

— Его избили, а потом сняли скальп и перерезали горло. Он страдал, но при этом не плакал, как ты. А ты всего лишь получил по яйцам и по морде. Если я тебя прощу, то через пару минут ты очухаешься и побежишь дальше, — я крутанул лопату в руке. — Ну так что, будешь умолять или как?

Семьдесят третий смотрел на меня снизу вверх, размазывая по лицу кровь из сломанного носа. На короткий миг в его глазах мелькнула гордость. Та самая, с которой он набивался ко мне в спутники тогда, на точке сохранения. Но гордость эта быстро исчезла. Семь-три сдался. Он понимал, что не сможет бороться со мной.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — негромко прогундосил он.

— Встань на колени, сложи руки, будто молишься, и проси меня сохранить жизнь.

— Я ведь и так просил тебя…

— Сделай, сука, как я говорю! — крикнул я и для усиления эффекта рубанул лопатой по голени бегуна.

Семьдесят третий коротко вскрикнул. А потом, опустив глаза в землю, встал на колени и молитвенно сложил ладони.

— Пожалуйста, Рик, сохрани мне жизнь.

— Не слышу.

— Прошу, не убивай меня! — громче, с дрожанием в голосе сказал семьдесят третий.

Мне стало мерзко. Реально мерзко, даже затошнило. Неужели он и правда готов так унижаться, ползать передо мной на коленях, лишь бы выжить?

Неужели он не понимает, что я все равно его убью? И ему придется умереть как ничтожной твари, задыхаясь от стыда и потеряв последние капли самоуважения.

Как же отвратительно. Мне захотелось тут же убить его. Закончить все это дерьмо одним ударом.

Но нет, не выйдет. Мы в прямом эфире, детка. Я должен доиграть до конца.

— Ты не убедил меня. Что еще сделаешь?

Шмыгая разбитым носом, семьдесят третий покачал головой.