— Жаль.
Снова молчание. Далеко, где-то на севере, упала звезда. Желание, подумал Кой. Я должен загадать желание. Но светлая искорка исчезла, прежде чем он успел точно сформулировать свою мысль.
— Что ты делал, когда я выиграла кубок по плаванию?
Чтобы она осталась со мной, попросил он наконец. Но на холодной тверди больше не было падающих звезд. Все они стояли на своих местах и неумолимо смотрели на него.
— Жил, — ответил он. — Готовился к встрече с тобой.
Сказал он это очень просто и умолк. На лицо Танжер падал отблеск света. Двойного, нежного света. Она смотрела на него.
— Ты хороший человек, — повторила она.
Тень ее наклонилась ниже, и он почувствовал ее влажные губы на своих.
— Надеюсь, — шепнула она, — скоро ты найдешь свой корабль.
Он вытащил свинцовый фонарь с осколками стекол, немного отодвинулся, чтобы улеглась муть, и продолжил работу. Он добрался до того угла, где песок, который Кой разгребал, снова и снова затягивал расчищенное пространство, проникая через дыру в обшивке. Ему приходилось брать песок на лопату и перебрасывать через борт. Это отнимало много сил и кислорода, пузырьков было больше, и поднимались они чаще, чем положено; Кой отложил лопату, подошел к обломку шпангоута, оперся на него спиной, чтобы отдохнуть и убедить свои легкие быть не столь требовательными. У его ног лежало пушечное ядро с цепью, такие применялись для того, чтобы срывать снасти и повреждать рангоут неприятеля.
Пилото отрыл его в прошлое погружение. Сохранилось ядро очень хорошо благодаря тому, что два с половиной века его укрывал слой песка; быть может, оно было выпущено из пушки шебеки, повредило такелаж и паруса бригантины и наконец оказалось на дне морском. Он немного наклонился, чтобы рассмотреть его — чего только не напридумывали люди, чтобы уничтожать друг друга, думал он, — и тут в дырку у основания переборки увидел совсем рядом голову мурены. Мурена была большая, в ладонь толщиной, противного темного цвета. Недовольная вторжением странного существа, выпускающего пузырьки, она шевелила жабрами. Кой благоразумно отодвинулся от разинутой пасти: эти зубы одним укусом могут лишить его половины руки, и направился за подводным ружьем, которое лежало вместе с запасными буями и прочими инструментами. Он вставил гарпун, натянул резину и вернулся к мурене.
Он терпеть не мог убивать рыб, но работать среди сгнившего дерева, имея с тыла крючковатые ядовитые зубы, это не дело. Рыба караулила вход в свой родной дом: мой дом, уютный дом, как поется в мюзикле Ларсона. Злобные глазки уставились на Коя, когда он вставил ружье между раскрытыми жабрами.
Поверь, подружка, против тебя лично я ничего не имею. Просто тебе не повезло. Он нажал спусковой крючок, насадил мурену на гарпун, как на вертел, она забилась, яростно кусая стальной стержень, торчавший у нее изо рта; Кой достал нож и перерезал ей хорду со спинным мозгом.
Потом вернулся к работе, разбирал угол, заваленный обломками дерева и разными предметами.
Песок затягивал только что очищенное им пространство; перчатки изорвались полностью — это уже третья пара, — пальцы были в порезах и царапинах.
Он наткнулся на пистолет, его деревянная часть истлела, но ствол еще сохранял форму, потом на распятие, наверное, серебряное, оно было черное, покрытое ракушками, а потом на почти совсем уцелевший кожаный башмак с пряжкой. Убрал несколько досок, которые развалились под киркой, всплыл повыше, ожидая, пока уляжется муть, а когда опять спустился, увидел темный предмет, покрытый красноватыми и бурыми отложениями. На первый взгляд он походил на большой квадратный кирпич.
Кой хотел было сдвинуть его с места, но он был словно приклеенный. А этого быть не может, сказал себе Кой. У шкатулок с сокровищами должна быть крышка, она открывается, и перед глазами ярко сияют жемчуга, драгоценности и золотые монеты.
И изумруды. Шкатулки с сокровищами не должны выглядеть как простой, обросший известковыми отложениями кирпич, их не обнаруживают под старым башмаком и сгнившими досками. И потому это совсем не то, что мы ищем. Изумруды, крупные, как орехи, зрачки дьявола и тому подобное. Уж слишком это просто было бы.
Он отгреб песок от камня и осветил его фонарем, чтобы увидеть, какого же он цвета. Это был почти куб — две пяди в длину, две в ширину и почти столько же в высоту; по углам, вероятно, сохранились бронзовые накладки, если судить по цвету отложений и ракушек. Остальное было покрыто жесткой ломкой коркой с включениями кусочков сгнившей древесины и ржавыми пятнами. Бронза и железо, подвергшиеся окислению, и сгнившее дерево, как и предсказывала Танжер, а еще она предупреждала: в том случае, если они найдут нечто подобное, с этим надо обращаться с особой осторожностью. Не ударять по нему, не пытаться проникнуть внутрь. Изумруды, если это действительно они, должны были срастись в единый блок, покрытый известковыми отложениями, которые надо снимать с помощью химических реактивов. Изумруды очень хрупкие камни.
Без особого труда он очистил камень от песка.