Вот теперь в Летнем саду было под стать его названию – зелено и знойно, несмотря на подступавшие сумерки. Даже мраморной Немезиде, похоже, стало жарковато – богиня аж платье с плеч приспустила, обнажив куда больше, чем требуют приличия что XIX, что XXI века. Может, конечно, она и зимой так стояла, да под снегом я не разглядел…
Оторвав взгляд от равнодушной статуи, я принялся торопливо расстегивать теплую шинель. По мере того, как мои пальцы едва ли не «на автомате» скакали по орленым пуговицам, мозг изо всех сил пытался сосредоточиться на новой реальности – но там, где он мог ожидать ее найти, зияла лишь черная пустота. Я отлично помнил, как отправился на миссию, что видел и делал в 1837-м и в 1881-м, уже привычно ощущал границу, установленную недавним Скачком, но за ней, за этой границей, не было ничего, никакой новой версии бытия!
Судорожно сдернув с руки перчатку, я даже проверил, не исчезло ли с пальца кольцо – уж очень ощущения были похожи на пробуждение утром очередной роковой пятницы в бытность мою до знакомства с Орденом. Облегченно выдохнул: нет, ободок сидел как влитой. Но, может, рано радоваться? Может, кольцо сломалось? Если, как утверждал Осип Фомич, Машина уничтожена – должны были перестать работать и цацки на пальцах? Или как?
Так, стоп. Если бы Машины не стало – как бы тогда меня перенесло сюда? И куда это «сюда» – кстати? До сих пор я почему-то не сомневался, что вернулся в свое родное время, но что, если это не так? Летний сад, как я успел убедиться, он и в далеком 1881 году – Летний сад. Что уж говорить о каком-нибудь там 1917-м или, скажем, 2000-м?
– Простите, какова цена? – раздалось вдруг у меня за спиной.
Я резко обернулся: возле меня стоял мужчина лет тридцати, одетый в джинсы и футболку, на ногах – кроссовки. Такого, пожалуй, легко можно встретить и в конце XX века, и в первой трети века XXI…
Несколько позади незнакомца, возбужденно переговариваясь, толпились человек десять восточного вида людей – китайцев или, возможно, японцев… Даже удивительно, что я не услышал, как они подошли! Эти также были одеты вполне универсально, разве что на груди у одного паренька в обрамлении каких-то замысловатых иероглифов красовались синие цифры: «2020». 2020 год? Олимпиада, или что там у них, в Азии, тогда было? Грызи Уроборос, как же плохо не знать текущих реалий! Ну, по крайней мере, с веком более или менее ясно…
– Что, извините? – переспросил я у обратившегося ко мне мужчины – в отличие от остальных, внешность у него была вполне себе славянская, да и говорил он по-русски чисто.
– Спрашиваю, сколько стоит с вами сфотографироваться? – пояснил тот, кивнув на мой слегка потрепанный при покушении на Императора, но еще довольно представительный вицмундир.
– А-а… – сообразил я наконец, что меня принимают за ряженого актера. – Это… Извините, рабочий день закончился… – привел я первую пришедшую на ум отговорку.
– Да ладно! – слегка нахмурился незнакомец. – Что вам, трудно, что ли? Я – гид, туристы очень просят, – указал он на азиатов позади себя. – В долгу не останемся!
– Прошу прощения, нас серьезно штрафуют за работу в неурочное время… – не уступал я – сама идея позировать для фотографий почему-то казалась мне в этот момент едва ли не кощунственной!
– Ну, так вы бизнес не наладите… – разочарованно протянул гид, отворачиваясь к своим подопечным, но тут его окликнул уже я:
– Извините… А какое сегодня число?
– 11 августа, – обронил он, чему-то усмехнувшись.
– А… год? Год какой?
– У вас, должно быть, какой-нибудь там 1825-й от Рождества Христова, – хмыкнул гид. – Хотя нет, – мотнул он тут же головой, – судя по мундиру – скорее 1840-й. Но точно не скажу – не мой период: я больше по XX веку…
– А у вас какой? – не отставал я.
– Что, брат, машина времени сломалась? – хохотнул он, почти в точности повторив, сам того не подозревая, слова Осипа Фомича. Я даже стрельнул глазами на его правую кисть – мой собеседник как раз картинно вознес руки: нет, кольца там не было. – Две тысячи… – он таки назвал год. Год моего текущего потока.