– Ну, может, там внутри сталь или титан какой, – пожала плечами Лиза, без приглашения усаживаясь на предназначенный для нее табурет.
Мне было положено кресло, но я предпочел остаться стоять, облокотившись локтями на его высокую, прохладную на ощупь кожаную спинку.
Горислав, добросовестно игравший роль конвоира при арестованной, неспешно обвел внимательным взглядом комнату и, бросив: «Как закончите, позовете – кнопка под столом», – вышел за дверь.
С полминуты мы с Кузьминой молчали. Девушка явно изо всех сил старалась выглядеть уверенной и спокойной, спину держала прямо, глаз не опускала, но непослушные пальцы, как видно, оставшиеся вне поля ее зрения – и вне контроля – нервно теребили клетчатый подол. Чем дальше затягивалась пауза, тем быстрее и резче. Наконец дернули так, что Лиза и сама это заметила, судорожно попыталась оправить юбку, но «браслеты» не позволили ей толком развести руки, и движение получилось каким-то половинчатым и неловким.
– Честно говоря, не думал, что увижу именно тебя, – решив, что пора приступать к делу, проговорил я – как мне уже было известно, согласно правилам Ордена, к каждому из «отмеченных Машиной» мог обратиться с прошением только один приговоренный. Почему так? Уроборос его разберет. Брюсова традиция.
Оставив свою борьбу со складками подола, Кузьмина подперла подбородок сцепленными кулачками – но держать локти на весу, очевидно, оказалось неудобно, и скованные руки девушки снова упали на колени.
– А кого ты… – начала было она. – Кого вы ждали? – поправилась тут же.
– Ну… – неопределенно развел я руками. С учетом положения моей собеседницы, жест вышел разве что не издевательским – хотя вовсе таковым и не задумывался.
Почему-то мне казалось, что придет Хмельницкая. И, пожалуй, внутренне я даже был готов ее простить – хотя так однозначно решение для себя еще и не сформулировал. Да, это именно Вера подслушала тот наш разговор с Машей, именно Вера вырубила меня в девичьей гостиной… Но потом именно она до последнего уговаривала остальных оставить меня в покое – не суть важно, из каких именно соображений.
– Нам разрешили обсудить, кто пойдет и к кому, – не получив от меня ответа на свой вопрос, снова заговорила Кузьмина. – Решили, что Верка – к Белоголовцевой, а я – к вам. Только я им не сказала – я не за себя буду просить.
– А за кого? – удивился я, тут же, впрочем, предположив: – За Лешу?
– Нет, – мотнула головой девушка. – За Верку.
– Так ты же говоришь, что она сама к Полине пошла? – непонимающе нахмурился я.
– Вот она как раз будет просить за Алекса. Она не призналась, но это и так ясно – всем, кроме самого Алекса, а то бы он, конечно, встал в позу. Вот только пустой номер – Белоголовцеву ей нипочем не пронять.
– А меня, значит, пронять можно? – не слишком по-доброму хмыкнул я.
– Если бы я за себя просила – то нет, – мотнула головой Лиза. – Хотя… – на миг прищурилась она, слегка поведя плечиками. – Все же, наверное, нет, – продолжила затем. – Я шла до конца и практически победила – парни такого не прощают. Если, конечно, понимают, что проиграли – но здесь все прозрачно. А Верка – другое дело. Она была готова отступить. Ну и, получается, может рассчитывать на встречную любезность.
– Любопытная трактовка, – заметил я. – Ну а твой в этом какой интерес? Неужели исключительно забота о любимой подруге?
– Ну, не без этого, – сподобилась на мимолетную полуулыбку Кузьмина. – Как-никак, с Веркой мы десять лет на соседних кроватях спали, шесть – за одной партой сидели… Хотя такое как в плюс, так и в минус может работать… Эх, я бы даже ответила честно – да ведь все здесь сказанное будет потом использовано против меня…
– Не будет, – пообещал я. – Я уже, в принципе, решил, как поступлю – просто интересно, – это было некоторым преувеличением – но не совсем уж неправдой.
– Ну, тогда… Вот сами посудите: на кой Уроборос она сдалась мне на острове? – вздохнула девушка. – Пусть в Ордене остается. А Алекс будет там, со мной.