Реализация

– Пора, Степановна. На поезд нужно успеть.

Мы обнялись, и я вышел из такого тёплого и гостеприимного дома на холодную улицу.

Дойдя пешком до вокзала, купил билет и, чтобы не было совсем скучно, взял у симпатичной киоскёрши несколько свежих газет.

Читал медленно, вглядываясь в каждую строчку.

Вспомнилась фраза из булгаковского «Собачьего сердца» – «не читайте перед обедом советских газет». Лично у меня претензий к прессе не возникло. Содержание статей, заметок, очерков и фельетонов оказалось вполне злободневным. Если сейчас и существовала какая-то цензура, то действовала она на изумление тонко. Даже у меня, человека, пережившего газетную и журнальную вакханалию времён перестройки (пусть маленькая буква в начале слова отразит моё мнение к ней), а потом сверхлиберальные девяностые, возникло ощущение практически полной свободы у журналистов двадцатых годов прошлого века.

Объявили посадку на мой поезд, я сложил газеты и отправился на перрон.

Вагон оказался забитый битком. Люди разве что на головах не сидели.

Кое-как примостившись между полной дамой с усиками над верхней губой и не менее дородным мужичком, я, незаметно для себя, задремал под стук колёс.

День выдался напряжённым, неудивительно, что стоило немного расслабиться, как усталость тут же взяла своё.

Проснулся я от страшного рёва паровоза, звук был такой мощный, что уши заложило. Состав резко дёрнулся, с верхних полок попадали люди. Со всех сторон послышались недовольные возгласы и крики.

– Боже мой, что происходит?! – взвизгнула дама.

Сосед неистово закрестился.

– Свят, свят, свят…

Я почувствовал, как вагон уходит куда-то вбок, как что-то трещит и ломается. Наверное, в действительности это происходило быстро, какие-то секунды, но у меня возникло странное впечатление, что я словно смотрю замедленную съёмку.

Прежде мне только лишь доводилось слышать о крушении поездов, а теперь я попал в самый эпицентр событий.

Стены накренились с диким треском и хрустом, где-то «выстрелили» сломавшиеся доски, всех качнуло, а потом пол и потолок как будто поменялись местами. Я не ощутил, скорее догадался, что поезд валится с насыпи.

Люди дико заорали, где-то заплакал ребёнок.

Мощный удар. Меня сорвало с места, ударило в мужчину, сидевшего напротив, прокрутило как в барабане. Сверху посыпались какие-то узлы, чемоданы, коробки… Одна треснула меня по голове.

Вагон оказался на боку. Воздух наполнился пылью.

Ненадолго наступила тишина, потом разорвавшаяся десятками голосов: испуганных, близких к панике, взбудораженных, молящих о помощи. Они сливались в общую симфонию страха.