Там, где ангелам нет места

– Как ты? – спросила Эбигейл. – Мне показалось, что на сегодняшнем заседании тебе стало нехорошо.

– Тебе не показалось. – С тяжестью последовал ответ. – Я не мог слушать, как инициатива от парламентского «комитета секс-просвещения» нашла отклики. Даже не думал, что теперь собираются «просвещать» детей с младенческого возраста. Та сволочь, которая выступала, это всё аргументировала «Свободой» и необходимостью раннего просвещения.

– Успокойся. Они и до этого делали подобное. Теперь решили к этому напечатать закон.

– А феминистки его и ещё и поддержали. Сказали, что это «повысит шанс на воспитание не-секстсткой личности».

– Эрнест, – на выдохе заговорила девушка, – я тебя понимаю. Первые дни мне тоже было тяжело, но к этому надо привыкнуть. Заседания только набирают оборот, и дальше будет хуже. Наше дело – обеспечение интересов Корпорации.

– Не знаю, как детей могут этому учить.

– Их давно этому учат, – обрывистым слегка грубоватым голосом зазвучали слова девушки, – пойми, Эрнест. Эти законы и правила существуют давно. Многие из них просто копируют друг друга. Но отличий фактических нет.

– Почему тогда старые законы не отменят? При работе в Восточной Бюрократии мы пользовались только указаниями «Узлов». Их тысячи, но не один не противоречит другому.

– Какой ты наивный, – игриво бросила девушка. – Если хоть один закон, затрагивающий любой из принципов той «Свободы» попытаются отменить, то тут же, поднимутся десятки тысяч сообществ и движений и начнут такой вой. Эрнест, это будет страшный сон.

– Понятно.

– Ты должен постигнуть. Государство со всеми его органами власти – слабо и ничтожно. Как только ты поймёшь это, тебе станет проще.

– Эбигейл, я жил и работал последний год в Восточной Бюрократии. Наверное, это один из последних районов, где всё ещё власть что-то может сделать.

– Я была везде и знаю точно. Восточная Бюрократия последний такой регион… точнее кажется таковым. Все остальные сдались перед напором тех, кого ты больше всего ненавидишь и даже Восточная Бюрократия, несмотря на видимость, уже порабощена ими.

Эрнест призадумался. Пространство вокруг него сжимали стены, выкрашенные в серый безликий цвет. Обычная для гостиниц мебель: шкаф, стулья и стол отличались своей роскошью, но всё это выглядело отвратительным, ибо за то, чтобы жить в достатке мужчина заплатил собственными идеями.

От осознания этого факта пальцы мужчины сжались, подмяв под собой покрывало.

– Чем ты так взволнован? – Заметив гневное возмущение, вопросила Эбигейл. – Скажи, чем?

– Своей продажностью. Всё то, во что я верил, осталось на том промороженном куске земли.

– Эрнест, в нашем мире рынка и торговли даже души, и идеалы становятся товарами. Достаточно просто дать нужную цену за них, и они обращаются в удобную валюту. Для мира-рынка всё есть товар, независимо от происхождения.

Мужчина тяжело выдохнул. В его глазах вновь заиграла нарастающая усталость и уныние. Но он решил его отогнать диалогом.

– Эбигейл, расскажи мне о других регионах государства, если можно. Мне хоть нужно узнавать о стране, где живу и работаю не на её благо.