— Интересно, что бы на это сказали городские ремесленники и мелкие торговцы?
— Ха-ха. Об этом я не подумал. Да уж, у нас полно каких-нибудь реме́нщиков, которые сидят на одном месте лет пятьдесят кряду. Они бы точно не оценили мои жалобы, — с хохотом ответил Батос.
Лоуренс слышал, что Батос занимался перекупкой благородных металлов, которые добывали из шахт в местечке Хёльн. Почти тридцать лет он пробирался крутыми горными тропами из Кумерсуна к шахтам и обратно. Ходить десятки лет по безжизненным горам, обители сильных ветров, с весомым грузом на спине — незаурядное занятие! А двухнедельная остановка в городе по случаю ярмарки — это, наверное, вынужденная передышка от тяжёлого труда.
— А вы человек с причудами, позвольте заметить, — продолжил Батос.
— В каком смысле?
— Я про то, что вы разыскиваете летописца, чтобы он рассказал вам северные сказки. Или вы видите в этом что-то полезное для торговли?
— Нет, мне это нужно по другой причине. В принципе, причуда, да, можно и так сказать.
— Ха-ха-ха! Похвальный интерес в столь молодые годы. Я и сам заинтересовался сказками, правда чтобы сделать на них деньги, но в итоге сам стал их пленником.
Лоуренс не совсем понял, как на сказках можно делать деньги, но слова Батоса показались ему любопытными, поэтому он решил не перебивать бывалого торговца.
— После долгих лет хождений по одним и тем же местам меня осенило: а ведь я не видел и сотой доли того, что есть в мире. Но и в этой крохотной части, которую я знаю, люди ходили по тем же дорогам и сотни лет до меня, и я тоже об этом ничего не знаю.
Лоуренсу было знакомо это ощущение: чем больше посещаешь земель, тем сильнее перед тобой разворачивается необъятность мира. Если сравнить открывающиеся просторы с поверхностью пруда, можно сказать, Ги Батоса больше стали интересовать его глубины.
— Для дальних странствий силы у меня уже не те. И в далёкое прошлое, конечно, я попасть не смогу. Поэтому я захотел узнать хотя бы по легендам о землях, которых мне не довелось посетить, и о прошлом, куда своенравные боги заказали людям путь. Возможно, моя жизнь сложилась бы иначе, если бы в молодости меня интересовали не только деньги. Поэтому даже зависть берёт, когда я вижу у молодого человека интерес к таким вещам. Ха-ха, я заговорил совсем как старик! — с горькой улыбкой закончил Ги Батос.
Батос иронизировал, но на Лоуренса его слова произвели впечатление. Ведь действительно, сказки и легенды обладают чудесной способностью: они позволяют узнать то, чего в жизни испытать не придётся. Когда они с Холо только познакомились, она бросила мимолётную фразу: «Всё-таки мы с тобой жили в разных мирах». Эти слова обрели для Лоуренса глубину. Большая часть жизни Холо прошла в эпоху, которую никто из живущих ныне людей уже не застал. Не говоря о том, что она даже не человек. Лоуренс нащупал ещё одну грань её личности. Теперь ему захотелось расспросить девушку о её путешествиях.
— Но беда в том, что Церковь видит в легендах и сказках лишь ересь и предрассудки, поэтому сложно собирать их в открытую. Хёльн хранит много интересных историй, всё-таки горный район, но там сильно влияние Церкви. А в Кумерсуне у тебя развязаны руки.
В Проании язычники и Церковь вынуждены сосуществовать бок о бок, и именно поэтому Церковь особенно жёстко наводила порядки в тех краях, где ей удалось закрепиться. А в городах, которые стремились выйти из-под надзора Церкви, люди жили в постоянной готовности к войне. Поэтому ощущение свободы и мира, царившее в Кумерсуне, являлось скорее исключением, чем правилом для остальной Проании. Но даже здесь, в Кумерсуне, не могли полностью искоренить религиозные раздоры.
Лоуренс и Ги Батос отправились в северный район Кумерсуна, чтобы встретиться с летописцем. Город возводился с расчётом на расширение, поэтому окружавшие его стены строили из дерева, чтобы их было легче сносить, а дороги и дома были просторными.
Однако часть города была отгорожена высокой каменной стеной. В этом районе спасались от преследований Церкви беженцы с юга и из других городов Проании. Стена красноречиво говорила об отношении горожан к беженцам: вы — обуза. Нет, здесь они не считались преступниками, но в Рюбинхайгене, например, их бы сразу же отправили на виселицу, поэтому неприязнь горожан можно было понять.
«С другой стороны, — поправил себя Лоуренс, — наверное, стену построили не только для того, чтобы отгородиться от них, но и чтобы отгородить их самих от опасностей».
— Это что, сера?
— Господину Лоуренсу приходилось торговать лекарственными снадобьями?
ebooksa