Ротмистр

– Куда уж, – Ревин усмехнулся. Нечасто полевых офицеров вызывают в ставку.

Вестовой козырнул и умчался, придерживая сдуваемую на затылок фуражку.

– Умываться! – крикнул Ревин денщику. – И китель парадный!.. Данилыч!.. Данилыч, где ты, черт?

– А? – Семидверный съехал откуда-то с высоты сложенных пирамидой сенных тюков, продрал заспанные глаза.

В перерывах между «делами» Ревин казаков не изнурял ни муштрой, ни строевыми смотрами, предоставляя возможность выспаться, отъесться, заниматься лошадьми, потому как в бессонном переходе бравый внешний вид союзник слабый. Гораздо важнее, чтобы солдат был сытым да отдохнувшим.

– Данилыч, сыщи-ка мне двух казаков видом поприличней! В сопровождение.

– Сей секунд, вашбродие!

Семидверный сморщился и покачал головой.

– Иэх-х!.. Чую, кончилася наша малина…

Над огромной, больше похожей на простынь картой, покрывающей весь стол и краями свисающей до земли, склонилось пятеро. На Ревина, появившегося неслышно, как тень, никто не отреагировал. Командующий закавказским корпусом Михаил Тариэлович Лорис-Мельников, стоявший ко входу спиной, задумчиво пощипывал пышнющие бакенбарды. Его с иголочки одетый адъютант с молодцевато подкрученными кверху усами косил в карту без интереса, больше из уважения к начальству, позой своей больше напоминая угодливо замершего гарсона. Зажатая под мышкой бархатная папка еще больше увеличивала сходство. В полноватом человеке невысокого роста с мягким лицом ребенка Ревин узнал генерал-майора Чупрова, возглавлявшего контрразведку фронта. Тот промакивал платочком взопревшую, в обрамлении венчика седых волос лысину и покачивал головой в такт каким-то своим мыслям. Двоих штатских, одетых в одинаковые костюмы цвета хаки, Ревин никогда раньше не видел.

Один кряжистый, как дубовый пень, глазами раскосый, с суровым, словно из темного камня высеченным лицом, и с гладким, как яйцо, черепом. Второй высокий, молодой, с аккуратными усиками, он что-то вполголоса втолковывал собравшимся. Пожалуй, их можно было бы принять за иностранных корреспондентов или аристократов, выехавших на охоту, если бы не обстоятельства встречи.

Ревин выждал еще пару секунд и щелкнул каблуками:

– Полковник Ревин.

– А-а! Проходите, голубчик! – Лорис-Мельников сделал приглашающий жест.

Говорил командующий с небольшим армянским акцентом: двойная приставка – Мельников означала переиначенную на русский манер фамилию Меликян. Выглядел он одновременно усталым и раздосадованным. И без того резкие черты лица его заострились, щеки впали.

– Господа, самым лестным образом рекомендую вам полковника Ревина. Блестящий офицер, не раз проявлял личную храбрость и мужество. Да-да, не краснейте! О ваших подвигах уже легенды слагают. Того гляди, скоро меня в звании обгоните…

Надо сказать, что тут Лорис-Мельников немного лукавил. Он сам получил чин генерала от кавалерии в тридцать лет. Случай в российской армии беспрецедентный.

– Считаю, – продолжал командующий, – что полковник, лучше, чем кто-либо другой справится с поставленной задачей… Позвольте вам представить, господин Хан, – Лорис-Мельников указал на раскосого, едва качнувшего головой в ответ. – Господин…Э-э… Запамятовал…

– Вортош, – поклонился высокий с усиками.

– Да, точно… Это ученые, значит. Члены императорского общества. Приехали из Петербурга. И давайте без предисловий сразу к делу. А дело у нас, сразу оговорюсь, не из легких.… Чрезвычайной важности, так сказать…