С виду это походило на свернутый светло-синий бинт, завернутый в грязный кусок полиэтилена. Но не бинт… слишком уж он был вонючий… Да и как будто живой! Едва только молодой человек взял находку в руки, бинт – или что там это было – явно почувствовал живое тепло. Встрепенулся, словно что-то искал. Полезли во все стороны тонюсенькие, едва заметные, нити. Лезли, настырно шарили по ладони, вот поползли к локтю… Щекотно… Но вместе с тем и как-то тревожно…
– Василий! Тут что-то такое…
– Давай, тащи сюда!
– Глянь-ка…
Будкин ударил напарника по рукам со всей силы! Сразу же, как только тот подошел… Ударил и закричал:
– Брось! Брось сейчас же!
Ага, брось! Попробуй теперь отлепи…
– Сильнее, сильнее тяни! Ага!
Отлепили. Совместными усилиями сбросили наземь непонятную пакость. Непонятную – для Валеры, а вот Будкину-то, похоже, все было предельно ясно.
– Хорошо б его тут и прикопать… Хотя. Черт с ним. Давай-ка побыстрее отсюда!
– А… этот? – юноша кинул на труп Силыча. – Неплохо бы его похоронить. Все ж знакомый.
– Похоронить? – поднимаясь по крутому склону, нервно рассмеялся напарник. – Смотри, как бы нас кто-нибудь не похоронил. Это тут быстро делается.
– Но…
– У тебя лопата есть? Или времени до фига? Нет? Тогда вперед – и не вякай. Ишь ты, хоронильщик, блин. Гуманист хренов.
Только лишь отойдя от оврага метров на двести, Будкин перестал ворчать. Остановившись у старого дуба, внимательно осмотрелся вокруг, с облегчением выдохнул и наконец-то соизволил кое-что пояснить.
– Это «пластырь», бро. Совершеннейше мерзкая штука, ага. Не думал я, что Силыч… Знал, конечно, что сволочь… Но чтоб такое!
– Да в чем дело-то? – недоуменно моргнул Валерий. – Ну пластырь и пластырь, что с того?
Напарник гулко хохотнул:
– Узнал бы ты, что с того. Да поздно бы было! Хорошо, вовремя эту гадость сбросили.
Еще раз опасливо осмотревшись по сторонам и не обнаружив ничего подозрительного, проводник обошел овраг и, махнув рукой, продолжил уже на ходу: