— А что ты собираешься делать со мной?
Шефер затянулся сигаретой и посмотрел на стоявшего перед ним человека. Он испытывал к нему сочувствие и понимал, перед какой дилеммой он оказался.
Но закон един для всех.
— Это будет стоить тебе работы, Петер.
14 июля, воскресенье
Подъехав к церкви, Шефер увидел Элоизу и тихо выругался про себя. Она стояла на стоянке спиной к нему и смотрела на кладбище Ринкенеса, которое раскинулось впереди и спускалось к Фленсбургскому фьорду.
Он припарковался рядом с ее машиной и вышел.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, тщетно пытаясь скрыть раздражение в голосе.
Он позвонил ей час назад и рассказал о том, что узнал — что Зельнер рассказал ему об убийстве Мазорека и пропавших девушках. Он чувствовал, что должен держать Элоизу в курсе событий, но прямо попросил ее не приезжать на эксгумацию.
— Здесь присутствуют представители местных властей, и я не смогу объяснить им, почему у меня на буксире журналист.
Элоиза обернулась.
— Это мое дело, Шефер. Если кто и должен дойти в нем до конца, то это я.
— Теперь это дело полиции, — сказал он. — Оно уже не касается вашей с Фишхофом дружбы.
— Для меня — касается! — Элоиза упрямо выдержала его взгляд.
Они долго смотрели друг на друга молча.
Шефер неохотно кивнул.
— Хорошо, но ты ни с кем, кроме меня, не должна разговаривать, когда мы будем там, понятно? Ты наблюдатель — и все. Ни слова! — Он предостерегающе ткнул в нее пальцем.
Элоиза согласно кивнула.
Они вошли на кладбище и увидели могильщиков, готовящихся поднять гроб Мазорека.
— Где Зельнер? — спросила Элоиза, оглядываясь.