Питбуль

Элоиза сфотографировала снимок на мобильный. Она думала, что это прозвище намекало на внешность Мазорека, но он производил впечатление скорее рептилии, чем мускулистой собаки. Скорее гремучая змея, чем питбуль.

— Ну… почему прозвали? — Ханс Галлахер глубоко вдохнул и задержал дыхание, задумавшись. Затем повернул голову к двери позади себя и крикнул:

— ГРЕТТЕ?

Откуда-то из соседней комнаты донесся ответ:

— ДА?

— Почему Тома Мазорека звали Питбулем?

Ханс Галлахер полностью перешел на диалект, который для Элоизы звучал как смесь немецкого и борнхольмского, и ей пришлось приложить усилия, чтобы понять, о чем идет речь.

В дверях появилась женщина, которая, как догадалась Элоиза, была женой Галлахера. Это была маленькая светловолосая дама с фигурой снеговика: мягкая и аппетитная, с ямочками на щеках, такими глубокими, что они, наверно, оставались у нее на лице даже во сне. Она невозмутимо поприветствовала Элоизу, что свидетельствовало о привычке к людям, запросто приходившим в ее дом.

— Питбуль? — спросила она, вытирая руки передником.

— Да, из-за чего это пошло? Какая-то драка на городском празднике или что-то такое?

— На скачках. Но это было много лет назад.

— Да, а что там случилось? Они подрались, да?

— Да. Том Мазорек и Йес Декер.

— Да, точно, — кивнул Ганс Галлахер. — Теперь вспоминаю!

— Кто такой Йес Декер? — спросила Элоиза.

Кожаное кресло заскрипело под Галлахером, и он переглянулся с женой.

— Они подрались, — сказала жена, словно не расслышав вопроса. — И началось какое-то безумие. Они катались по земле, брыкались и колотили друг друга как сумасшедшие.

— Из-за чего они дрались?

— Кажется, из-за девушки. Мне кажется, что один вел себя слишком пылко с подружкой другого. Что-то такое.

— Кто победил?