Свирель

— Я? — ответил он. — За что?

— За то, что я ревную...

— Какие пустяки!

— Тогда поцелуй меня.

Он поцеловал ее в лоб.

Она вздрогнула, вскочила и забегала взад и вперед по гостиной.

— Таким холодным поцелуем, — сказала она, — можно целовать только ту женщину, которую ненавидишь!

— Полно, Маруся, — сказал он. — Мне не за что вас ненавидеть.

— Что это за «вас»? — спросила она и стала в позу.

Глаза ее метали искры, и грудь высоко поднималась. Полуобнаженные руки дрожали. Матине складками падало на пол и обнажало ее прекрасные плечи, по которым прядями рассыпались ее влажные, душистые волосы.

Гречихин подошел к ней и взял ее за руку.

— Послушайте, Маруся... — сказал он. — Ведь перед такой красавицей, как вы, не устоял бы даже философ. Я весь полон вами, но зачем эти вспышки, эта резкость поступков? Зачем эта возмутительная ревность, которая мешает жить вам и мне? Сядьте, успокойтесь... Давайте поговорим.

И он вторично поцеловал ее в лоб. Она бессильно опустила руки и, послушная, точно дитя, села рядом с ним на диванчик.

— Вы не любите меня? — спросила она.

Он молчал.

— Ну скажите, умоляю вас... — заговорила она, и в глазах нее заблистали слезы.

Ему было тяжело ответить на этот вопрос. То, что было раньше, бесповоротно кануло в вечность и теперь представляло одни лишь воспоминания. Что казалось ему прежде безумным счастьем, теперь представлялось мелким и пошлым, как те мимолетные романы, которых так много бывает у мужчин с женщинами красивыми, но не пользующимися их уважением. И теперь он глядел на эту девушку, которая еще так недавно была для него дорога и так неумно использовала его привязанность, и сознавал, что сердце его пусто и что та параллельность токов, которую принято называть влечением сердец, нарушилась между ними навсегда. И что бы он теперь ей ни сказал, что бы он ни ответил на поставленный ею вопрос, все равно она ему не поверит, как не верила и тогда, когда он говорил ей одну только святую правду.

Он опустил голову и, сложивши руки пальцами вместе, не знал, как приступить, с чего начать.

— Я пришел к вам по делу, Маруся... сказал он наконец и ласково взглянул ей в глаза.— Забудем на время наши личные чувства и дела и вспомним о тех, кому можем помочь. Я пришел просить вашей помощи, Маруся...

Он не раз уже просил ее о тех, кого притесняла полиция, и она из женского тщеславия любила ему помогать. И теперь, когда он попросил ее помощи, она с готовностью стала его слушать.