Свирель

Она снова радостно засмеялась.

— Что мне старики? — ответила она.— Что мне братья?

Он взял ее за талию, подвел к одиноко горевшей на столе свече и опять долго смотрел ей в глаза. Потом он сжал обеими ладонями ее щеки и горячо поцеловал в образовавшийся бантик из губ.

— Моя... — сказал он и прижал ее к себе.

— Твоя... — прошептала она. — Навеки...

Затем он опять долго ходил по кабинету, а потом подсел к столу, достал лист почтовой бумаги и конверт и написал следующее письмо:

«Многоуважаемая Марья Петровна. Я сделал предложение Лии Бендерович, и она осчастливила меня своим согласием быть моей женой. На этой неделе она принимает христианство. Позвольте просить Вас быть ее восприемницей при святом крещении, а Вашего зятя — ее посаженым отцом. Готовый к услугам И. Гречихин».

Он запечатал это письмо и передал его Лии.

— Пойди сейчас к полицеймейстеру, — сказал он, — и передай это письмо его свояченице Марье Петровне в собственные руки.

Лия надела на себя пальто и, взвизгнув от радости, со всех ног побежала к Марусе.

Сироты

I

Федор Иваныч поехал в Ессентуки лечиться от боли в желудке и вдруг неожиданно прислал Елене Ивановне телеграму: «Благослови, сестра, я женюсь».

Елена Ивановна сидела в это время на дворе в тени и варила на жаровне варенье. Водовоз Семен Васильич сливал воду кадку, поставленную на погребице. Увидав вошедшего почтальона и крестившуюся Елену Ивановну, на которой не было лица, он остановился с ведрами и стал ожидать, не случилось ли чего-нибудь страшного.

— Ну, слава богу!.. — крестилась Елена Ивановна. — Ну, слава богу!.. Помогай бог ему, голубчику!

И, увидавши Семена Васильича, она улыбнулась и сквозь слезы сказала:

— Семен... Федя женится... Вот прислал телеграмму...

Семен Васильич поставил оба ведра на землю, снял фуражку и тоже перекрестился.

— Ну, подавай бог! — ответил он. — Сорок лет вам воду вожу, и его уже сорок лет знаю... Хороший он господин.

И лицо его приняло умиленное выражение.

Скрипнула калитка, и во двор вошел Петр Захарыч. На нем была старая фуражка с красным околышем, подаренная ему кем-то, и одет он был в засаленный пиджачок и в коротенькие нанковые брюки, на целую четверть не доходившие до земли. Он исполнял разные работы по двору и по саду и жил на кухне из милости и потому, что еще в детстве оба брата Елены Ивановны, Григорий и Федор, когда еще были простыми крестьянскими детьми, играли с ним вместе в бабки.