Кингчесс

В другом отряде, а попросту, если называть вещи своими именами, банде, было около тысячи человек, и все они были чистокровными русскими. По своим моральным качествам они были не намного лучше другой половины отряда. Они также были озлоблены, дики и многие из них успели отличиться убийствами либо жестоким разбоем.

Были среди них даже революционеры и те, кто случайно попал в уголовники, да так и прижился в этой среде, не умея и не желая разорвать порочный круг этого мира. Таких было немного, но они были. Для этого отряда предназначалось совсем другое задание, и перед ними не стояла задача захватить пароход, всё должно было произойти намного тоньше, но не менее грубо впоследствии.

Ни в итальянской, ни в британской части Сомали, захваченного Иоанном Тёмным, не осталось ни одного приличного порта. И ни один пароход не рисковал зайти в эти гавани, большей частью рыбацкие.

Проходящие мимо английские крейсера, при случае, считали своим долгом дать залп из всех орудий, по любой рыбацкой деревушке или по оставшейся инфраструктуре того или иного порта. Особенно доставалось Могадишо, который уже почти сровняли с землёй.

На каждом снаряде англичане извращались, как могли, выводя: «За короля!», «Держи болт!», «Лови, колдун!», «Чёрный урод!», ну и прочие, не совсем приличные слова.

Если рядом шли транспортные или пассажирские пароходы, то оттуда только приветствовали подобные выходки британцев. Французы не рисковали, так как один раз новенький лёгкий крейсер Иоанна Тёмного, шедший из Америки, в отместку за подобную выходку, демонстративно выпустил торпеды в берег, рядом с портовыми сооружениями Порто-Ново, но сильно вдалеке от них. А англичанам было можно.

Французский транспортный пароход с грузом угля прошёл не спеша через Суэцкий канал и, зайдя в Красное море, спокойно плыл себе дальше. Впереди него шёл пассажирский лайнер, направляющийся в Бомбей, на его борту играла музыка, и весь он был расцвечен огнями, как новогодняя ёлка.

С него слышалось мужское дикое ржание, женские взвизги, возня и любовь. Люди наслаждались жизнью и отдыхали, думая, что весь мир у них в кармане и они в безопасности. Ведь они представители нации, диктующей условия всему миру, а, кроме того, каждый из них обладал весомым состоянием, позволяющим ему путешествовать на круизном пароходе, швыряя деньгами направо и налево.

Но те, кто сейчас сидел в шлюпках на вёслах, так совсем не думали. Вынырнув из темноты близкого берега, они, яростно работая вёслами, устремились наперерез круизному лайнеру, чьи весёлые огни и заманчивая музыка будили в их опустившихся душах и жёстких сердцах позыв животной ненависти к тем, кто сейчас развлекался на его борту.

Это чувство заставляло их налегать на вёсла со всей силой и без всяких команд. Многовесельные лодки, как птицы, чиркая бортами о воду, как крыльями чайки, неутомимо приближались к хорошо видному в темноте лайнеру.

Но не всем досталась столь завидная добыча, другим повезло намного меньше, и их лодки сейчас мчались наперерез сухогрузу «Юпитер». Этих товарищей успокаивало то, что с ними обещали поделиться и женщинами, и водкой, и шампанским, и деньгами, и совестью, и фантазиями, и вообще всем, чем только можно, иначе грызня.

То, что эта часть пиратов практически обречена из-за своего низкого интеллекта и забитого определёнными установками животного разума, никто не афишировал и не задумывался.

Чеченец Адольф, которого почему-то так назвал Мамба, руководил обеими операциями нападения на пароходы, и ослушаться его никто не смел, потому как, чревато было.

Истинные пираты сухопутной закваски бросили наверх абордажные крючья и стали карабкаться по ним наверх. Первыми на Юпитер полезли самые сильные и ловкие. Взобравшись на борт, они закрепили и скинули вниз веревочные трапы, по которым поднялись уже и все остальные.

Ловко переваливаясь через ограждение, бандиты, как тараканы, быстро расползались по всему кораблю. Последние из них затаскивали наверх ручные пулемёты, гранаты, ящики с боеприпасами и винтовки. А пока, тем временем, один из пиратов ворвался в радиорубку и, тыча стволом револьвера в зубы обезумевшему от ужаса французскому радисту, орал на ломаном французском: — Передавай в эфир: «Первый готов», ты понял? «Первый готов». Передавай, мразь!

Испуганный радист дрожащими руками отстучал это сообщение.

— Передал? Маладэц! — и бандит ласково похлопал по щеке радиста, а потом выстрелил несколько раз из револьвера в радиостанцию, добившись, чтобы она вышла из строя, задымив и заискрив, прекратила свою работу.

Почти аналогичная ситуация происходила по всему кораблю. Главный из пиратов, напавших на французский пароход, заскочил в ходовую рубку и, приставив револьвер ко лбу капитана, приказал изменить маршрут движения в сторону близкого берега, где ожидали погрузки на корабль остальные пираты.

Сухогруз послушно отклонился к близкому берегу, с которого уже отчалили в его сторону множество рыбацких шхун, переполненных, в данном случае, не бандитами, не мамбовцами, а пиратами.

* * *

Британский круизный лайнер «Луизитания», расцвеченный ходовыми огнями, плыл из Лондона в Бомбей, дальше его путь лежал в Сингапур и Макао. Ни пассажиры, ни экипаж парохода не ожидали никакого нападения, а тем более, возле берегов Сомали. Да и с чего бы. Чёрные в ночи, угрожающе невидимые проплывали мимо них берега страны Судан, управляемой унганом Иоанном Тёмным.