Нарлинская пугливым движением укрыла ноги полами халата, вздохнула. В комнате было жарко, но ее как будто пробирал мороз, она уменьшилась, вжимая голову в плечи:
— Ты должен, как можно быстрее найти жену! — сказала тихо. — Просто обязан!
— Я не уйду отсюда пока не услышу, чего или кого ты боишься! — решительно проговорил Глеб, обдавая Еву своим дыханием.
Она посмотрела на него из-под бровей с досадой:
— Я ничего не таю, я не могу таить того, чего не знаю. Я просто не понимаю, что происходит. Не понимаю. Все ужасно, все плохо!
Битый час после этого Корозов пытался вытянуть из нее еще хотя бы какую-то информацию, но все было тщетно.
Она либо действительно ничего больше не знала, и все ее страхи основывались на интуиции, либо сильно боялась проговориться.
В конце концов, Глеб раздраженно махнул рукой, и они с Исаем покинули квартиру Евы.
Уже когда сели в машину, Исай выговорил:
— Она хорошая актриса.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Она играла роль.
— Ты уверен?
— Я видел.
— Что ты в этом понимаешь?
— Я видел, — повторил Исай.
Нарлинская после них не пошла сразу под душ, чтобы затем лечь в постель. Она долго ходила по комнате, ощущала неприятный холод на коже. А потом, как была в халате, так и плюхнулась на диван. Свернулась в клубок и затихла, но не заснула. Продолжительно лежала с открытыми глазами, в которых металось беспокойство, и смотрела в одну точку. И точка эта расплывалась перед ее глазами, медленно-медленно превращаясь в блеклое туманное пятно.
Корозов тут же направился к Акламину, решив сообщить ему обо всем, что было связано с Евой. Поднял из постели.
Аристарх выслушал, покачал головой с укоризной:
— Сколько раз говорил уже тебе, брось свою самодеятельность. Если бы своевременно все рассказал, то, вероятно, удалось бы предотвратить похищение. А теперь мне придется раскручивать Нарлинскую задним числом. Другой зацепки пока нет.