– Есть, капитан, – улыбнулся он, собрав в уголках глаз морщинки. – Извините, капитан.
Опять эти бабочки у меня в груди!
Я подтолкнула его:
– Теперь ступайте возьмите себе кофе и, ради бога, присядьте.
– Да, капитан.
Проследив, как он пробирается между столами к принтеру, я переключилась на остальных.
– Итак, – громко начала я, оборвав все разговоры, – мне хотелось бы приветствовать гостей на борту спасательного судна «Злая Собака». Но прежде чем продолжить любезности, у меня несколько неотложных вопросов.
Корделия смахнула со лба кривую челку и хмуро взглянула на меня:
– Например?
– Например, каким образом безоружный грузовик вывел из строя три военных корабля Мраморной армады?
Она покраснела. Уставилась разноцветными глазами на свои ладони.
Ответила мне стоявшая рядом с девушкой София:
– Корделия чувствительна к техническим изделиям очажников. Способна управлять ими усилием воли.
В чертах пожилой женщины я различала слабое сходство с собой. Одинаковая форма скул и что-то в глазах и в линиях губ – все это внушало мне беспокойное чувство, что я смотрю на саму себя в будущем.
Я потерла повязку на пустой глазнице. Одного дня, в том маловероятном случае, если мы все это переживем и попадем в места с приличными больницами и опытными хирургами, хватило бы для замены, но пока что я волей-неволей сохранила этот шрам, как «Злая Собака» – вмятину на носу. Обе мы принесли жертвы делу. Обе пострадали, хотя рядом с отдавшими свою жизнь товарищами так носиться с пустяковыми ранами – мелкое тщеславие.
– Вы хотите сказать, что она «управила» насмерть три боевых корабля, просто подумав об этом?
– В сущности, да.
Я не нашлась, что сказать. Оглядела остальных и убедилась, что они в таком же замешательстве.
София продолжала:
– Эта способность из предосторожности была встроена в ее геном Интрузией.