Под конвоем четверых милиционеров с автоматами его провели в школьный двор, и под взглядами ребятишек, копавшихся на пришкольном участке, посадили в патрульную машину, расписанную номерами и украшенную мигалками. Ухмыляясь, Павел подумал; завтра по всей округе разнесется весть, что арестовали самого главного мафиози города, а в школьном бассейне нашли склад оружия.
Еще больше его рассмешило то, что привели его в знакомую по позапрошлому году комнату, и за столом сидели все те же; капитан Кондратьев и старший лейтенант Гришин. Капитан, при виде Павла, сразу схватился за голову, и не смог скрыть свой испуг. Гришин, наоборот, сидел совершенно спокойно, и сверлил Павла специфическим ментовским взглядом.
Капитан тихо проговорил:
— Сань, ты новости по телевизору смотришь?
— Да ты что, какие новости?! У меня жена молодая…
— Ну вот, а у меня старая, поэтому я смотрю. Влипли мы с тобой, Санек, опять нам не видать звездочек…
Павел сокрушенно покачал головой, сделал скорбное лицо.
Капитан Кондратьев сделал строгое лицо, задал первый вопрос:
— Гражданин Лоскутов, что вы можете сказать по факту избиения вами ректора Университета гражданина Гонтаря?
— Помилуйте, граждане следователи! Это он меня избил, а я его и не трогал даже; так только, уворачивался, пытался придерживать. Но попробуй, удержи бывшего боксера, к тому же мастера спорта… Давайте, я лучше напишу все, как было…
Оба милиционера молча, терпеливо ждали, пока Павел излагал свою версию происшествия. Наконец, дописал, расписался, поставил дату. Приобщил к показаниям бумагу из травмпункта. Капитан принялся читать, потом перечитал, после чего взвыл благим матом:
— И за что же ты нас так подставил, козел пархатый?!
Павел проговорил дружелюбно:
— За козла ответишь, капитан… А вот — пархатый… Эт, ты зря… Только погляди на карту, сколько деревень по Сибири мою фамилию носят… Мой прадед с Ермаком в Сибирь пришел, а евреи тут гораздо позже появились, когда купцы обустроились, и несказанно разбогатели.
— Эй, Вась, ты бы полегче, а? — робко подал голос старлей.
— Чего полегче?! Ты только сравни; заявление ректора — бред пьяного параноика. А показания Павла Яковлевича — ясны, логически выверены, и железно замотивированы. Ты только погляди: — Когда я потребовал, чтобы Лоскутов покинул мой кабинет, он предложил мне совершить гомосексуальный половой акт. При этом снял брюки, повернулся ко мне задом и наклонился…
— О, Господи… — потрясенно прошептал Павел. — Что будет, если мои жена и любовница узнают, что я педераст, к тому же пассивный…
Капитан продолжал:
— Тогда я повторно предложил ему покинуть кабинет. А Лоскутов взял телефон и ударил им себя по лицу два раза. После чего я вскочил с кресла, а Лоскутов ударил меня лицом по голове.
— Я еще и мазохист… — с убитым видом пробормотал Павел.
ebooksa