Министерство особых происшествий,

—   А Министерская Семерка знает об этом Радже и других ваших подвигах во имя королевы и родины, мисс Браун?

—   О Велли, я не настолько глупа. Они являются отличным ресурсом, и я рассказываю им достаточно, но не настолько много, чтобы подвергать их опасности. Они знают только, что, помогая мне в моих делах, они по-своему служат короне.

Веллингтон неодобрительно прищелкнул языком, чувствуя, что от постоянного протестующего качания головой у него уже начинает болеть шея.

—   Кстати сказать, дети не посвящены во все мои секреты, — сказала она, криво усмехнувшись, — в отличие от вас.

—   Все, довольно, мисс Браун, — густо краснея, сказал Веллингтон и помахал рукой кэбу. — Я не могу нести ответ­ственность за отсутствие у вас должной скромности. Я англий­ский джентльмен, меня так воспитывали, а вы, похоже, про­сто пользуетесь этим.

—   Понятно, — коротко бросила она, опираясь на руку Вел­лингтона, помогавшего ей садиться в экипаж, — а тут я начи­наю проверять вашу джентльменскую чувствительность ви­дом шести боевых шрамов у меня на спине.

—   Семи.

Выгнув бровь, Элиза быстро взглянула на него.

—   Точно.

Веллингтон замешкался, прежде чем сам поднялся в кэб. Это был плохой знак перед ожидавшим их уик-эндом.

Интермедия,в которой загадочная женщина с темным прошлым ведет себя среди воров очень вызывающе

Единственным звуком, нарушавшим тишину во время обеда Софии, был стук столового серебра по фарфоровым тарелкам. Стиль ее жизни предполагал постоянные рискованные пого­ни и бегства, но плата за это позволяла ей жить и питаться в местах, которые гарантировали множество всевозможных прелестей. И одним из самых привлекательных моментов для женщины ее профессии была тишина. Но даже в таком сума­тошном городе, как Лондон, существовали уголки, в которых можно было найти роскошь и уединенность. А это были две из трех вещей, которые она любила в жизни больше всего.

Ей очень нравилась баранина, которую ей подали в этом за­ведении. Вероятно, это вообще был самый вкусный обед, кото­рый она могла припомнить. Хотя баранина и не была такой соч­ной, как ягнятина, но все же, благодаря правильно подобранным специям, соусам, а также способу, продолжительности и тем­пературе приготовления, она буквально таяла во рту.

Это был особый рецепт, каждый новый кусочек мяса казал­ся вкуснее предыдущего. И это была честно заработанная и вполне заслуженная награда за ту неделю, которая выдалась у нее накануне. Из угла многокомнатных апартаментов она спокойно окидывала взглядом свое просторное жилье и сма­ковала поздний обед, наслаждалась драгоценными момента­ми расслабления.

Однако следующий кусочек баранины был остановлен на полпути ко рту звуком внезапно задрожавших оконных рам. Это мог быть порыв ветра, поскольку погода весь день была не слишком спокойной. София недовольно покачала головой и вытерла вилку, прежде чем положить ее рядом с тарелкой. Промокнув уголки рта салфеткой, она встала, подошла к раз­дражающе звеневшему окну и открыла его. Затем она сунула руку под подоконник и извлекла оттуда небольшую коробоч­ку, которую сама же туда и положила. Она внимательно по­смотрела на украшавшую крышку фигурку — это была пти­ца, вылетавшая из языков пламени, — а затем четыре раза повернула ее. София выглянула из окна, выждала немного, после чего повернула фигурку еще два раза и поставила коро­бочку на подоконник. Послышалась тихая нежная мелодия, а птица начала кружиться. Задернутая штора успешно заглу­шала звуки музыки. София была этому рада. Сначала она нахо­дила мелодию шкатулки очаровательной, но после четвертого повторения та стала напоминать ей скрежет зубцов латунной расчески по музыкальному барабану.

А затем раздался стук. София ожидала, что он будет более энергичным.

Шурша юбками, она пересекла комнату и остановилась пе­ред вешалкой, сняв оттуда накидку. Бросив последний взгляд на свой наряд и убедившись в его презентабельности, она от­крыла дверь гостю. Точнее, опрометчивому гостю, хотя этот визит без предупреждения трудно было назвать неожиданным. Особенно после событий прошлого вечера.

—   Mademoiselle, — сказал он, лаская ее слух приятным насыщенным баритоном.

Досадно, что он заговорил по-французски. Ему было пре­красно известно, как ей не нравится этот язык.

—   Зачем же так официально, Александр, — укоризненно заметила она, пряча свое недовольство за языком, выбран­ным им для приветствия. Вытянув шею, она заметила у не­го за спиной четверых мужчин: все одеты совершенно оди­наково, все внимательно смотрят на него и ловят каждое его слово.

Он кивнул в сторону ее накидки.